Сердца и камни
Шрифт:
— Интересующих вас? А почему эти бумаги вас интересовали? — спросил Лехт.
— Это сложная история, Иоханнес Александрович, вряд ли она должна вас занимать.
— Простите, — сказал Лехт, он понял, что затронул туго натянутую струну.
Вынув из конверта вчетверо сложенные листки, Людмила Ивановна протянула их Лехту.
Он молча развернул их, прочитал, снова сложил, с неумолимой, упрямой жестокостью сказал:
— Нет, Людмила Ивановна, я не воспользуюсь этим. Это не мой путь. Большое спасибо за доверие, Людмила Ивановна.
— Вы все еще сомневаетесь в достоверности этих бумаг?
— Нет, я верю вам. Но повторяю: я не хочу идти таким путем. Если мой камень плох, то никакие бумаги ему не помогут. Никакие, даже самые ловкие и умные.
— Но иногда бумаги оказываются сильнее камня — я в этом не раз убеждалась, — усмехнулась Людмила Ивановна.
— Возможно. Но время все же уничтожает бумаги, а камни… Хорошие камни служат вечно… В конце концов, победа за ними…
— Время? — Людмила Ивановна спрятала в сумку конверт, решительно встала. — Время сохраняет камни, но не щадит сердца. Даже самые хорошие.
— Таллин. Два пять тридцать шесть пять семь. В седьмую кабину, — вызывал голос в репродукторе.
—
Глава десятая
«Жены всегда должны ждать», — думала Нелли Александровна, поглядывая на часы. За все эти годы она стала незримой соучастницей всех дискуссий, споров, всей борьбы вокруг силикальцита. Именно — незримой. Все, что происходит с Лехтом вдали от дома, она переживает сама здесь, в этой комнате, примыкающей к кухне и веранде. Господи, сколько в этом доме пережито, передумано, сколько часов, дней пришлось ждать и ждать.
Сперва казалось, что ей не следует вмешиваться во все тонкости технических споров, она даже выходила из комнаты, когда они возникали, эти споры; если же попадала на шумное собрание, где слышала не только сторонников, но и противников силикальцита, то приучала себя с одинаковой сдержанностью относиться и к похвалам и к порицаниям. Но постепенно сфера борьбы как бы увлекла ее, стала смыслом и ее жизни. Вот почему она просила Лехта позвонить из Москвы и теперь с нетерпением ждала. Неужели все так плохо, что он не хочет ее огорчать? И она переходила из комнаты в кухню, не находила себе места.
В доме уже появилось три семьи. Просторный силикальцитный дом стал тесным. Вышла замуж старшая дочь Анна. Кажется, совсем недавно она кричала своим детским голосом: «Хочудомойхочудомойхочудомой». Эта скороговорка уже не слышится в доме. Анна стала фельдшером и целиком поглощена своими врачебными делами. Она два года пробыла на острове Сааремаа, где родился и вырос ее отец, где жили ее деды и прадеды. На этом настоял Лехт. Это была не очень легкая жизнь, но Анна благодарна отцу — здесь она познала суровую атмосферу рыбачьего быта, жила среди людей, которых Лехт называл тружениками Сааремаа.
Через два года Анна вернулась в Таллин уже не одна, а с мужем — техником-строителем. Еще один строитель появился в доме. Еще одна точка зрения на силикальцит. Еще один повод для споров, идей, размышлений, надежд и фантазий.
Вскоре женился и сын Лехта. Правда, он, только-только закончил среднюю школу, но уже трудился на силикальцитом заводе, был ревностным помощником отца, прошел весь путь от формовщика до лаборанта и был, в сущности, уже взрослым человеком. Конечно, думал Лехт, — он слишком рано начинает самостоятельную жизнь. Но разве я сам не поступал так же? Мне тоже мать когда-то говорила, что я слишком рано отправляюсь в плавание. А отец хоть и редко появлялся в доме, но требовал, чтобы сыновья сперва получили образование, «вышли в люди», как он говорил, а потом уже обзаводились семьей. Но ведь и Лехт тогда не послушался отца и матери. Что ж, наступает момент, когда дети уже должны идти своим путем и жить своим умом.
И вот в доме Лехта появилась еще одна молодая женщина, дочь рыбака из далекой эстонской деревушки, маленькая непоседливая труженица, аккуратная, умная, тактичная. А в доме Лехта больше всего ценили это природное качество — такт. Конечно, никто этому не учит, и трудно понять, как прививается человеку это великое достоинство. В доме привыкли к сдержанности. Никто не вмешивается в жизнь друг друга, не пытается поучать или наставлять. Только Нелли Александровна иногда как бы мимоходом, вскользь, дает понять своей невестке, что она вошла в семью, как хороший друг. Она говорит об этом без сентиментальности, без лишних слов, чтобы не обидеть трудолюбивую жену своего сына.
За последнее время Лехт все чаще жалуется на сердце. По-видимому, дают себя знать и лагерь, и побег, и напряжение многолетней борьбы за силикальцит, и обиды, — словом, все, что сопутствовало ему в жизни.
Впрочем, думала Нелли Александровна, в каждой семье есть свои заботы и свои горести. Да и кто знает — без них и радостные дни не казались бы такими радостными.
Нелли Александровна поднялась в комнату мужа, на второй этаж. На письменном столе, как всегда, лежала пачка писем от знакомых и незнакомых людей. Нелли Александровна нередко читала эти письма. Все они, решительно все, были посвящены силикальциту. Кто-то поддерживал Лехта, кто-то поругивал его, кто-то сомневался в его успехе, кто-то подбадривал его в трудные минуты. Но вот она увидела мягкую папку, на которой было крупными буквами выведено: «Вена». Она что-то слышала о венских письмах, о них говорил Лехт. У нее не было возможности вникнуть в эту историю, но теперь для этого было, пожалуй, удобное время. Она не так часто будет поглядывать на часы. «Почему же он не звонит?» Она углубилась в чтение писем из Вены. Они были написаны одними и теми же людьми. Она не знала их — Лехт говорил, что это австрийские инженеры и коммерсанты. По-видимому, их заинтересовал силикальцит. Конечно, не Нелли Александровне судить о замыслах австрийских коммерсантов. Но, сами того не подозревая, они раскрыли в своих письмах всю подноготную отчаянной борьбы различных фирм, банков, финансовых и коммерческих воротил — борьбы, вызванной появлением силикальцита. Все письма были рукой Лехта пронумерованы — «первое письмо», «второе письмо», «третье письмо»… В таком же порядке их начала читать Нелли Александровна.
Многоуважаемый господин доктор Лехт! Мы очень обрадованы Вашими успехами во время поездки в Японию и Италию, — мы читали о них в газетах. Мы делаем все, что в наших силах, чтобы содействовать успеху силикальцита и закрепить полагающееся ему первое место в консервативной Австрии.
Мы должны Вам сообщить, что со стороны цементных, кирпичных и бетонных фирм делается все возможное, чтобы преградить путь развитию силикальцита в Австрии. Вы, конечно, знаете, что здесь существуют сильные монополии и высокие цены на строительные материалы, а силикальцит может оказаться большой опасностью для этих монополий.
Однако нам удалось отбить все нападки и практически ознакомить с силикальцитом
Мы создали нашу фирму для того, чтобы иметь возможность открыть дорогу силикальциту в Австрии. Мы уже выслали полный отчет о нашей деятельности в Москву с надеждой, что с нами будет заключен лицензионный договор на право производства силикальцита в Австрии.
Мы бы хотели более подробно рассказать Вам о том, что делают различные коммерческие группы и фирмы — как бы за кулисами, — чтобы захватить силикальцит, вырвать его из наших рук, исключить нас из дела. Вы думаете, для того, чтобы двинуть силикальцит и быстро развивать его? Или строить из него дома? Или продавать дешевые силикальцитные квартиры? Конечно нет. Они хотят положить силикальцит в сейф. Это старый излюбленный метод монополий — купить изобретение и не дать ему хода. Именно вокруг этого идет сейчас жестокая битва. Ведь монополии знают, что мы не положим силикальцит в сейф.
Вы должны знать, что одним из наших главных противников и конкурентов является крупная фирма «Корк» и ее директор. О, это сложная и весьма колоритная фигура на венском небосклоне. Мы можем с полным основанием отнести на его счет все препятствия, которые возникли перед нами при заключении договоров на строительство силикальцитных заводов с различными финансовыми группами. То этот директор обещает финансировать нас, то оглушает нас неожиданным сообщением, что денег он нам не даст, то пытается затянуть нас в ловушку, то создает вокруг нас атмосферу недоброжелательства. Мы узнали, что фирма «Корк» пытается добраться до силикальцита, и это наше письмо является своеобразным предостережением. Мы просим Вас, ввиду этого, не посылать этой фирме какие-либо существенные данные, с помощью которых она могла бы уверять, что владеет всеми секретами нового камня.
Но мы имеем хороших влиятельных друзей, которые помогают нам, и мы надеемся, что, несмотря на все препятствия, нам удастся «пробить» это новое дело в Австрии. Если же Вы хотите нам помочь, то просим Вас повлиять на Ваши лицензионные органы, чтобы мы в последние минуты не потеряли право на распространение силикальцита, чтобы какая-нибудь другая финансовая группа или фирма не отняла бы у нас это право, так как в этом случае все наши труды были бы напрасными.
Мы проводим теперь последние переговоры по поводу строительства первого завода силикальцита в Австрии и были бы признательны, если бы Вы могли приехать в Вену. Мы будем очень рады, и это было бы для нас большой честью — приветствовать Вас в Вене. Мы знаем, что Ваше время уже расписано вперед, но выкройте для нас хотя бы одну неделю.
Многоуважаемый господин доктор Лехт! Мое второе письмо связано с той борьбой, которую нам приходится вести. В центре этой борьбы — Ваш силикальцит. Против нас выступают по-прежнему главари строительных монополий, которые видят в силикальците серьезную опасность для себя. Вынужден посвятить Вас в некоторые особенности нашей экономики.
Дело в том, что строительные фирмы Австрии находятся в руках немногих лиц. Это те же группы, которые благодаря своим хорошим связям с политическими деятелями, крупному капиталу и банкам получают подрядные работы на общественное строительство. Между этими группами и предприятиями промышленности строительных материалов существует тесная взаимосвязь. Эти люди поддерживают друг друга, чтобы еще больше повысить и без того высокую стоимость строительства и получить большую прибыль за счет тех, кто нуждается в квартирах. Вы, конечно, знаете, что нужда в жилищах в Австрии очень большая. Именно поэтому мы взялись за силикальцит. Мы увидели в нем путь к созданию дешевых, доступных квартир. Мы изучили эту проблему во всем мире и убедились, что наибольшие успехи имели те фирмы, которые сумели создать тип дешевой и удобной квартиры. У нас в Австрии сейчас положение такое, что ни один человек, не имеющий серьезного достатка, не может приобрести квартиру, а рабочий или служащий практически должен всю жизнь трудиться для того, чтобы заработать такие деньги на свое жилье. Я знаю, что и у Вас квартиры не дешевы, но у Вас есть прекрасные перспективы широкого распространения силикальцита.
К сожалению, наши официальные органы в Вене обращаются за консультацией о силикальците к злейшим его врагам, а именно к тем же лицам, которые владеют цементными, кирпичными, бетонными заводами. Можете себе представить, какую оценку они дают. Достаточно сказать, что появилось сообщение, по-видимому кем-то инспирированное, что силикальцитные дома промокают во время дождя и в них невозможно жить. Самое удивительное, что так пишут люди, побывавшие в силикальцитных домах в Таллине и знающие, что это ложь. Я не имею права вникать в причины, побудившие этих людей писать заведомую неправду. Но факт остается фактом. Все это в высшей степени неприятно с точки зрения самой элементарной человеческой этики. Я уже не говорю о государственных интересах Австрии или об интересах многих людей в Австрии, нуждающихся в квартирах. Но что им до всего этого!
И все-таки ложь и клевета делают свое дело. Пока ни один банк не дает для силикальцита денег. Нет кредитов. Как видите, положение очень серьезное. В связи с этим мы хотели бы получить от Вас хотя бы короткие соображения обо всем том, что пишут Ваши недруги в Австрии. К сожалению, они ссылаются на критику силикальцита некоторых советских ученых. Но мы не хотим вмешиваться в ваши внутренние дружеские научные дискуссии. Все эти нападки мы могли бы отбить одним ударом, если бы Вы, уважаемый господин доктор Лехт, приняли приглашение города Вены и как гость нашего города приехали бы к нам и выяснили бы все проблемы в беседах с официальными людьми города Вены.