Сердце Абзалета

Макганн Ойзин

Эмос спрыгнул на землю и бодро зашагал к крыльцу.

— Почему вы его бросили? — возмущенно кричала тетушка Шельда, обращаясь к племянникам. — Где вы его видели последний раз?

— Он захватил второго колченога, — объяснил Пуп. — А мы решили привести домой этого. Мы думали, что Вунц скачет следом за нами…

— Они думали! — передразнила знахарка. — Болваны! Да у вас мозгов меньше, чем у самого паршивого акалока! Почему вы хотя бы не оглянулись, чтобы удостовериться, что он действительно отправился следом?.. В общем, нечего

здесь рассиживаться! Сейчас же отправляйтесь искать вашего братца! А когда найдете, то разузнайте, кто это повадился охотиться в моем лесу. Чего стоите как истуканы? Убирайтесь вон!

Пристыженные юноши отвели самку колченога в конюшню. Не успели они выйти за ворота, как со стороны леса кто-то крикнул:

— Добрый вечер, уважаемые! Мы прибыли с миром…

Эмос не удержался, его лицо озарилось улыбкой. Между верхушек деревьев показалась пара колченогов, которые резво спустились на землю и въехали во двор. На первом колченоге восседал Дрейгар, а на другом два каких-то незнакомца.

Улыбка исчезла с лица Эмоса: он увидел, что Дрейгар вернулся без Тайи и Локрина. Подойдя к колченогу, он подал другу руку и помог слезть. Потом оба в знак приветствия слегка стукнулись лбами.

— Я нашел их, — сказал Дрейгар. — Но, когда на нас напали рэнсники, мы снова потеряли друг друга.

Парсинанин сверкнул глазами на Пупа и Макоба. Проследив его взгляд, Эмос нахмурился.

— Дети превратились в летучих мышей и улетели, — продолжал Дрейгар, сокрушенно покачав головой. — Бог знает, где они теперь. Если бы не старина Трантль, не знаю, чем бы все закончилось, когда напали на нас эти двое… Прости, Эмос, я ничего не мог сделать…

— Эй, вы, это моя лошадка! — возмущенно воскликнул Трантль, направляясь к стойлам и грозя кулаком Пупу и Макобу. — Отдавайте ее!

— Не понимаю, о чем ты, — огрызнулся Макоб. — Этот колченог у меня уже лет десять. Зато тот, которого ты привел с собой, точно не твой. Он принадлежит моему брату.

— Твой брат завещал мне его перед смертью, — ответил гатснап.

Лицо Макоба налилось кровью, и он тут же схватился за тесак. Задиристый Трантль немедля вытащил свой. Он был значительно мельче своего противника-рэнсника, но это его ничуть не испугало.

— Эй, Макоб, не смей! — закричала знахарка. — У меня во дворе никакой поножовщины! Требование гатснапа совершенно справедливо, а если Вунц действительно мертв, то его тело нужно найти и принести домой.

Тетушка Шельда встала между Макобом и Трантлем. Крики разбудили Калама, который кряхтя поднялся с кресла, чтобы посмотреть, что происходит.

— Ты убил его, защищая себя и свое добро, — сказала знахарка гатснапу. — Ничего не поделаешь, такова жизнь… Если Макоб хочет отправиться вслед за своим братцем, его воля. Но парень, которого ты убил, мой племянник. Я хочу, чтобы его тело нашли. Поэтому забирай из стойла своего колченога, а взамен отведи нас туда, где остался Вунц. Потом можете с Макобом делать что хотите. Хоть

в капусту друг друга покрошите. Только не у меня во дворе. У себя дома я этого не допущу, так и знайте!.. Ну что, согласен?

Трантль кивнул.

— А я нет! — рявкнул Макоб. — Я прикончу этого гада прямо здесь! Еще не хватало: он убил моего брата, а мы будем с ним торговаться!

— Слушай, Макоб, — прошипела знахарка, не отводя глаз от Трантля, — если ты сейчас же не уберешь свой тесак, я отниму его у тебя и собственноручно отрежу тебе уши.

Рэнсник заскрежетал зубами от злости, но ему хватило одного взгляда на разъяренную женщину, чтобы тут же остыть и спрятать оружие.

Трантль тоже убрал нож и, посвистывая, направился к конюшне, где заперли его любимицу Толстуху, которая, почуяв приближение хозяина, радостно замяукала.

Бормоча ругательства, Макоб заковылял к дому и поднялся на крыльцо. Здесь он нечаянно наступил Каламу на раненую ногу. Взвыв от боли, норанец развернулся и так двинул его кулаком, что тот, перелетев через перила, кубарем скатился по ступенькам и с жалобным стоном растянулся на траве.

— Этот болван всегда чересчур много болтает языком. Зато чуть дойдет до драки, сразу валится с ног… — вздохнула тетушка Шельда, взглянув на племянника, и презрительно покачала головой.

Опершись на перила, Эмос задумчиво смотрел в небо. В ночном сумраке клеймо отчетливо проступило на его бледном лице. Когда в нем еще тлела надежда, что дети находятся с Дрейгаром, он мог позволить себе целиком переключиться на спасение запертых в пещере сестры и ее мужа. Теперь же, когда выяснилось, что Тайя и Локрин оказались в лесной чаще совершенно одни, он не знал, кого ему бросаться спасать в первую очередь. К тому же на дорогах были выставлены сплошные засады, и шансы благополучно и без приключений добраться до пещеры резко упали.

— Не волнуйся, они у тебя смышленые ребята, — успокоил Дрейгар, хлопая друга по плечу. — С воздуха наши грузовики хорошо видны. Они сразу нас заметят и поймут, в каком направлении мы движемся…

— Если только люди Луддича не доберутся до нас первыми, — покачал головой мьюнанин. — Но еще больше меня беспокоит, что, превратившись в летучих мышей, Тайя и Локрин могут попасться на глаза рэнсникам, и тогда…

— Не будь таким мнительным, — сказал Дрейгар. — Детям нужно доверять. Не такие уж они беспомощные. Когда-нибудь и тебе самому придется у них поучиться.

Выбравшись из седла, Тряпичник спустился на землю и, не зная, что делать, растерянно стоял посреди двора. Да и чувствовал он себя, прямо скажем, отвратительно. Внутри у него все ныло, а в голове слегка шумело. Проснувшийся Джуб, с интересом наблюдавший за препирательствами между гатснапом и рэнсником, вылез из фургона и, заметив странную долговязую фигуру, подошел к Тряпичнику.

— Привет! Меня зовут Галеус Джуб, — сказал он, протягивая ему руку. — А ты кто такой и откуда?