Сердце Артара
Шрифт:
— Следующий по графику созвон с ними — в девять вечера… — чуть помедлив, ответила она.
— Этого вполне достаточно, мисс Вайс, — отозвался Маретти. — Думаю, в Артаре все решится даже раньше. Что же касается остальных… Мне кажется, не всем из вас имеет смысл лезть дальше в это дело.
— Ха! Ну, нет уж, от меня вы точно не отделаетесь! — запротестовал Стинг. — Я точно буду здесь до конца. И надеюсь еще раз увидеть алансткий корабль. А еще лучше — побывать на борту.
— Я тоже в деле, — поспешил ответить я.
— И я, — кивнул Патрик.
— Я
— Что ж, как хотите. Хотя этот случай, когда меньше знаешь — лучше спишь… Пойдемте со мной.
— Куда? — с подозрением прищурилась Стелла.
— Я, конечно, могу все объяснить и на словах. Но кое-какая демонстрация сделает мой рассказ гораздо убедительней. К тому же будет лучше, если наш разговор будет проходить в более укромном месте.
— Да уж, сложно найти более укромное местечко… — пробормотал Стинг, когда двери лифта открылись на минус шестом этаже.
За дверями царила прохлада и полутьма. Квадратные световые панели на потолке начали включаться автоматически на нашем пути, когда мы вышли из лифта — срабатывали датчики движения.
Дизайн помещения был минималистичным: пустые матовые стены, подсвеченные на стыке с полом и потолком, гладкий пол, минимум дверей. От лифта начиналась кольцеобразная галерея, опоясывающая обширный зал и огороженная по внутренней стороне перилами из стекла и хромированного металла. В центреже возвышалась огромная колонна-призма, уходящая и вниз и вверх на смежные этажи. Колонна эта перемигивалась сотнями мелких голубых огоньков, а откуда-то снизу была подсвечена прожекторами, из-за чего была похожа на небоскреб в миниатюре.
— А служба безопасности не отреагирует на то, что посторонние на техническом этаже? — спросила Стелла.
— Я об этом позаботился, — уверил ее Маретти. — У нас будет «слепая зона» примерно на полчаса. Этого должно хватить.
Он уверенно зашагал вперед и подвел нас к стеклянным перилам. Оперся на поручни, разглядывая башню посередине.
— Это сервер Артара? — спросил я.
— Он самый. Впечатляет, не правда ли?
Я пожал плечами. На самом деле, не очень. Просто огромная колонна. Сейчас, когда мы подошли ближе, можно разглядеть на ее поверхности пучки толстых кабелей, тянущиеся сверху вниз, какие-то отверстия с мельтешащими внутри винтами, ребристые панели, подсвеченные голубоватыми диодными лентами. В общем, примерно то, что и ожидаешь увидеть на техническом этаже. И даже то, что эта хреновина занимает столько места, вполне ожидаемо.
— Только давайте без лирических отступлений, мистер Маретти, — проворчала Стелла. — Сами ведь знаете — каждая минута на счету.
— Извольте. Что вам известно о Хаширо Окаде, изобретателе Эйдоса?
— Только то, что есть в свободном доступе. То есть немногое. Разносторонний был человек и, как многие считают, гений. Биолог, антрополог, нейрофизиолог, исследователь Арктики и Антарктики. Погиб при невыясненных обстоятельствах.
— Исчез при невыясненных обстоятельствах, — поправил Маретти.
— Неважно. Давайте
— Да куда уж ближе, — усмехнулся адвокат. — С Окады все и началось. Сначала, десять лет назад — небывалый прорыв в области нейрокомпьютерных интерфейсов. Чуть позже — открытие феномена эйдетического транса, изобретение Эйдос-модемов, разработка первых виртов. И — вот он, Артар. Всего за десятилетие — небывалый скачок технологий, поразительный даже для нашего торопливого двадцать первого века. Вас это никогда не удивляло, мисс Вайс?
— Конечно, это удивительно. И именно поэтому я и решила посвятить этому жизнь. Я уверена, что Эйдос изменит мир, изменит человечество. Уже меняет. Уж простите за пафос.
— Да нет, вы правы. После того, как Окада нашел это, мир уже не будет прежним.
— У меня, кажется, синхропереводчик в НКИ глючит, — усмехнулся я. — Или вы и правда сказали «нашел», а не «изобрел»?
— Нашел, — с нажимом произнес Маретти. — Что, никому и правда не казалось странным, что изобретение НКИ и Эйдоса приписывается такому человеку, как Окада? Да, он умный малый, и в работе мозга разбирается потрясающе. Но вся его научная деятельность до этого никаким боком не касалась нейроинтерфейсов. А конкретно десять лет назад он был, в первую очередь, полярником. И именно там, в Антарктиде, он и нашел «это».
Адвокат снова кивнул на колонну.
— Что, прям сервер с Артаром? — усмехнулся Стинг. — Пингвины где-то под айсбергом прикопали?
— Фактически так и было, — невозмутимо отозвался Маретти. — Исследовательская группа Окады сканировала льды южнее хребта Шеклтона. Обычные рутинные измерения с целью уточнения рельефа. И тут они обнаружили проход в огромную подземную полость, образовавшийся в результате недавнего землетрясения. Спустившись туда, они нашли несколько объектов странной природы. Большинство из них были сильно повреждены. Но один каким-то чудом почти не пострадал. Он и фигурирует потом в материалах проекта как Объект номер три.
— Вы это все сейчас серьезно? — скептически прищурилась Стелла. — Это, к слову, далеко не самая безумная теория о происхождении Эйдоса. Я много чего уже наслушалась. Можно выбирать на любой вкус — от технологий инопланетян до секретных разработок Третьего рейха…
— Увы, неизвестно, кто именно оставил там эти объекты. Хотя сам Окада склонялся к тому, что это были все-таки люди. По крайней мере, существа с очень близкой к нам физиологией мозга. Именно поэтому удалось так быстро адаптировать эти технологии под людей.
Он отвлекся, манипулируя с видимой только ему клавиатурой.
— Ну, и чтобы немного проиллюстрировать мой рассказ — небольшой фокус. Как говорится, лучше один раз увидеть…
Колонна перед нами пришла в движение. Поначалу мне показалось, что она попросту треснула повдоль в нескольких местах, и изнутри ее брызнул свет — яркий, голубоватый и немного пульсирующий. Потом стало ясно, что это пришли в движение массивные панели на гранях призмы, начали трансформироваться, складываясь и разъезжаясь в стороны.