Сердце Черной Пустоши. Книга 2
Шрифт:
Я ошарашено захлопала ресницами и промямлила:
– Как… Как ни одна? Все, что ли?
От холода я икнула, и мистрис Одли с Раминой мягко потянули меня за руки, вынуждая следовать за ними. Старшая камеристка поведала:
– А как же, леди? Ведь это ритуал Омовения! Один из самых важных для Черной Пустоши и для вас…
Я кивнула, изобразив на лице одну из самых благочестивых и смиренных масок, на которые всегда покупался дядюшка, и никогда Бенара, и осторожно поинтересовалась:
– А неважные ритуалы у вас
Вопрос поставил почтенную старшую камеристку в тупик, но к счастью, она не заметила иронии, потому что наморщила лоб и принялась размышлять вслух.
– Разве что песнопения, призывающие волосы виться по ходу солнца, – пробормотала мистрис Одли. – Для этого юные девушки собираются до восхода, и повторяя слова древнего заклинания с особым ритмом, водят хороводы по ходу…
– По ходу солнца, – с видом знатока поддакнула я, а Рамина с Ланой подхватили тонкими голосами:
– Вейтесь, ве-ейтесь, завива-айтесь, развива-айтесь на ветру-у....
Я вздрогнула и заверила девушек, что прекрасно поняла смысл ритуала.
Мистрис Одли, словно не слыша меня, продолжала рассказ.
– Впрочем, нельзя считать этот ритуал неважным, ведь когда у женщины волосы вьются в нужном направлении, это привлекает достаток в дом!
Я захлопала ресницами, ожидая, что все девушки, а также сама мистрис Одли разразятся смехом, но веселья не последовало, и мне пришлось проглотить хихиканье.
– Получается, девушки, у которых волосы гладкие от природы – причина бедности семей? – все же не удержалась я.
– Что вы, миледи, нет, конечно, – затараторила Рамина, – просто девушки с гладкими волосами поют песню на свой лад…
– Спасибо, я поняла, – заверила я вмиг просиявшую от внимания камеристку, и облегченно вздохнула, когда обнаружила, что мы подходим к воротам замка.
Оказавшись в покоях, я позволила стянуть с себя рубашку. Ополоснуться после речной воды мне ожидаемо не дали, смиренно попросив потерпеть до вечера. Чувствуя, как живот сжимает от голода, словно я превратилась в жуткого пожирателя и охотника за магическими силами, я спорить не стала.
Когда с облачением в закрытое, но щедро расшитое жемчугом платье, под которое на этот раз позволили надеть белье и шерстяные чулки, было покончено, Диларион спикировал мне на плечо и, фыркнув, пыхнул в сторону хмурящей брови мистрис Одли серым облачком.
Лана, которую отправили узнать, где сервирован стол для "миледи", вернулась и сообщила, что завтрак ожидает там же, где и вчера, в личных покоях его высочества.
Я облегченно вздохнула, когда сопровождать к завтраку пришел Альре. Дракончик, увидев управляющего, завопил почище, чем при виде Морского Быка, и мне в голову тут же закрались подозрения.
– Альре, – осторожно начала я, когда мы вышли из покоев и пошли знакомыми коридорами к обеденному залу.
Управляющий лукаво улыбнулся и тихо произнес:
– Пока миледи
– И вы распорядились, – тихо прошептала я.
– Как можно доверить кормить голодного дракона кому-то из ваших девушек? – спросил Альре. – Ни одна из них под страхом смерти не зашла бы в опочивальню, где спит голодное чудовище.
"Чудовище" на плече пискнуло, словно поняло, что речь о нем.
– Кроме, разве что, мистрис Одли, – задумчиво пробормотал Альре.
– Но мистрис Одли была со мной, поэтому, – произнесла я заговорщицким тоном.
– Поэтому пришлось взять опаснейшую миссию на себя, – закончил за меня Альре и снова мне подмигнул.
– Спасибо, Альре! – тепло поблагодарила я управляющего, а дракончик довольно пискнул.
– Не стоит, принцесса, – ответил Альре и тут же исправился. – Миледи. Теперь во дворце обо мне говорят, как о самом смелом из всех укротителей опасных чудовищ. Девушки трепещут от благолепного восторга и затаенно вздыхают, заслышав мое имя.
Альре говорил серьезным тоном, но лучики вокруг глаз выдавали с головой. Слушая, как складно и легко он говорит, я не смогла удержаться, чтобы не хихикнуть несколько раз, и по глазам управляющего видно было, что ему приятна моя реакция.
– Не сомневаюсь, что вы разбили не одно женское сердце, – улыбаясь, сказала я управляющему, стараясь попасть в тон.
Альре благодарно улыбнулся, но взгляд его отчего-то показался погрустневшим.
– Готов обменять все сердца в мире на одно-единственное, ни на какое другое не похожее, – сообщил он.
В груди все сжалось, а дыхание перехватило от любопытства. Судьба Альре, такого рассудительного, умного, и в меру смешливого, действительно интересовала меня. Но, к сожалению, Альре открыл передо мной украшенную лепниной дверь, и мы вошли во вчерашний обеденный зал, где, как и вчера, выстроились в ряд лакеи в черных ливреях и белоснежных перчатках.
– Прошу, миледи, – сказал Альре и добавил: – После завтрака вас ждет сюрприз.
– Сюрприз? – удивилась я. – Умоляю, не томите, достаточно с меня этих всех сюрпризов, и если мне предстоит еще какой-нибудь ритуал, лучше скажите заранее, чтобы я могла настроиться!
Альре кашлянул, прикрывая рот ладонью, и в этом коротком кашле мне послышался смех. И, хоть лица ожидающих меня лакеев оставались безукоризненно отстраненными, истинным чутьем уловила волны веселья, пошедшие при этих словах и от них.
– Нет, миледи, – быстро заверил меня Альре. – Пока ни о каких ритуалах мне не докладывали. Просто во дворец прибыла некая Мириам. Со слов юной леди я понял, что она дочь капитана того корабля, на котором вы прибыли сюда. И пришла она навестить не вас лично, а "дракончика", так она сказала.