Сердце дракона, или Путешествие с Печенюшкиным

Белоусов Сергей

– - Горгулья...
– - выдохнул Базилевс.

Обнажив подаренный меч, он застыл на месте, защищая кроватку спящего красавца новорожденного.

– - Ты отверг и оскорбил меня когда-то, -- продолжала колдунья, --теперь я проклинаю тебя и весь ваш род! Своей жизнью ты не дорожишь, но отныне тебе есть кого любить и за кого бояться. Так пусть же не будет вам на этой земле ни радости, ни покоя!

Выкрикнув последние слова, Горгулья растаяла без следа...

Не стоит и говорить о том, что праздник был безнадежно испорчен. И хотя гости честно досидели до

конца вечера, обсуждая чудовищную выходку злой феи, веселье за столом угасло.

Разгневанный Базилевс большей частью молчал, переваривая случившееся. У дракона, всю жизнь защищавшего рубежи страны, никогда не было времени узнать, что же происходит внутри нее. Новые познания весьма озадачили полководца.

Доморощенная нечисть, которой в ту пору развелось немало, изрядно отравляла существование добропорядочных фантазильцев. Некому было обуздать злодеев, ведь лучшие воины охраняли границу.

Колдуны и ведьмы с Горгульей во главе совершенно распоясались. Они портили питьевую воду, срывали крыши с домов, насылали град, болезни и ночные кошмары, воровали младенцев у матерей и воспитывали из них таких же злых чародеев, как и сами.

Силы внутреннего порядка, а их в Фантазилье было явно недостаточно, с работой не справлялись. К тому же в рядах защитников у колдунов хватало своих шпионов. Горгулья и ее приспешники ловко уходили от опасности и казались непобедимыми...

В тот вечер Базилевс поклялся себе уничтожить злодеев. Обстановка благоприятствовала замыслу. Главный полководец страны лучше всех знал, что в борьбе с внешними врагами близится затишье. Он надеялся отдохнуть, насладиться миром, покоем, развить пропадавшие впустую способности живописца, может быть даже жениться и продлить старинный род Дракошкиусов... Увы, исполнение желаний опять пришлось отложить...

Подготовка к решающему удару заняла несколько лет. Преодолевая гнев, Базилевс действовал рассудочно, хитро, тайно. Горгулья, раздраженная цепью неудач и провалов, казавшихся случайными, собрала все свое воинство на секретный ночной съезд. Сеть, которую дракон и его соратники сплели незаметно, ячейка за ячейкой, готова была затянуться.

Полуразрушенный, древний, как земля Фантазильи, замок Четырех Королей возвышался у залива Самого Синего моря. К стене, окружавшей замок, примыкала с одной стороны заброшенная, невероятно разросшаяся апельсиновая роща, с другой несла свои воды в море великая река Помидорка. Перед рассветом, когда силы зла, собравшиеся здесь, договорились о новых действиях и хотели уже разлетаться, на них, перерезав все пути к отступлению, обрушилась рать Базилевса.

История страны знает немного сражений столь кровавых и жарких. Настал полдень, солнце, остывая, коснулось моря, ночь пришла и ушла, растаяв в свете нового утра, под взглядом следующего полдня укоротились и исчезли тени...

Дракошкиус Базилевс, стоя перед развалинами замка, машинально коснулся лапой левого уха правой головы, только сейчас почувствовав боль. Треть уха безвозвратно исчезла в бою. Кровь запеклась, шерсть вокруг раны превратилась в твердые сосульки... В сравнении с остальными,

эта потеря была невелика.

Бойцы Базилевса вели счет раненым и погибшим, вытаскивая товарищей из-под развалин. Когда скорбная работа завершилась, дракон, расправив крылья, медленно взмыл над неровной грядой обломков, навсегда скрывшей Горгулью и ее демонов.

Зеленые лучи из его глаз протянулись вниз, и там, где они касались камней, те оседали, рассыпаясь в прах. Гряда сровнялась с землей вокруг, затем просела еще и постепенно превратилась в неглубокий овальный ров, сплошь поросший цепкой и колючей ежевикой.

Павших воинов схоронили на берегу Самого Синего моря. Тела их поместили в непроницаемые саркофаги, чтобы уберечь от подземных вод. Подхватив раненых, непобедимая армада Базилевса скрылась в небесах.

На следующий день дракон вернулся. С собой он привез Пушинтия, лучшего скульптора страны. Вдвоем с ним полководец хотел определить место и внешний вид будущего памятника погибшим...

Лодку на отмели Базилевс заметил еще сверху, подлетая. Строго говоря, это была даже не лодка, а крупный рыбачий баркас. Выброшенный на берег приливом, покосившийся, со сломанной мачтой и разбитым об острые камни днищем, он не мог появиться здесь раньше вчерашнего вечера.

Приземлившись, дракон и Пушинтий осмотрели находку. Баркас был пуст. Сколько пассажиров находилось в нем и какова их судьба -- оставалось только догадываться. Цепочка странных следов отходила от баркаса и тянулась вверх, пропадая там, где подсохший песок сменяла плотная травянистая почва. Похоже, что кто-то передвигался на нескольких конечностях и нес с собой груз, то волоча его по песку, то поднимая вверх.

Обеспокоенный Базилевс, показав скульптору место захоронения, отправился на разведку. След вскоре потерялся -- нюху драконов далеко до собачьего, но полководец тщательно и методично обследовал треугольник земли между морем, рощей и устьем Помидорки.

Двигаясь вдоль рва, заросшего ежевикой, дракон неожиданно услышал внизу легкий шорох и едва уловимое сопенье. Замерев, он навострил все четыре уха. Звук постепенно усиливался: кто-то пробирался сквозь кустарник в сторону Базилевса.

Колючие побеги раздвинулись, и на свет, прямо перед бесстрашным, готовым к сокрушительному отпору полководцем, появился ребенок! Нескольких месяцев от роду, он был одет в короткую рубашонку из той же плотной, вылинявшей до бледной голубизны ткани, что и парус найденного баркаса.

Сшитая на скорую руку одежда походила на мешок с тремя прорезями для головы и рук. На плечах, на голых крепких ножках ребенка, на лбу и щеках --всюду багровели свежие царапины. Подхватив младенца мягкой лапой, Базилевс поднес его поближе к глазам.

Физиономия малыша, оказавшегося девочкой, была перемазана темно-фиолетовым, почти черным ежевичным соком. Увидев перед собой огромные головы дракона, она не разразилась плачем, как боялся Базилевс. Наоборот, девочка внезапно рассмеялась и, разжав кулачок, протянула к нему ладошку с несколькими смятыми, полураздавленными ягодами.