Сердце Дракона. Книга 4
Шрифт:
Со свистом они вонзились в спину островитянина… чтобы тут же погаснуть, увязнув в жидкой тени. Ильмену будто бы засасывала вертикальная мазутная лужа, в то время как островитянин внезапно выскочил из пасти обезьяны. И именно этот трюк поразил Хаджара даже больше, чем техника Ильмены.
Боги и демоны! Что здесь происходило! Хаджар не то что понять, а даже представить не мог, как подобное было возможно. По сравнению с увиденным, его техника перемещения «Десяти воронов» выглядела детским садом!
– Скалистый берег! – выкрикнул островитянин.
Он
Хаджар же увидел, как за одно мгновение островитянин успел сделать около десятка стремительных выпадов. Настолько быстрых, что, несмотря на простой металлический набалдашник, их пронзающая сила была ничуть не меньше, а то и больше, чем у осадного копья. Попади хоть один такой выпад по незащищенному броней телу – сквозное отверстие обеспеченно.
– Сдаюсь! – в панике выкрикнула Ильмена.
В ту же секунду островитянин, зарычав раненым зверем, усилием перенаправил удар в землю. Град выпадов обрушился в метре от воительницы, превращая песок плаца в поле после длительного артиллерийского обстрела. Легко было представить, чтобы произошло с девушкой, не решись она сдать поединок.
Приземлившись на ноги, лысый заложил посох за спину и низко поклонился, приставив выставленную ребром ладонь к груди. Исчезла его теневая ловушка, освобождая упавшую на колени Ильмену.
Тяжело дыша скорее от испуга, нежели от усталости, девушка поднялась на ноги и тоже низко поклонилась. Когда она шла обратно – никто и не думал над ней подтрунивать или смеяться. Каждый понимал, что в подобной ситуации, скорее всего, не смог бы обогнать даже первую технику островитянина, не то что избежать второй.
Хаджар и сам осознавал, что в бою с лысым произойти могло все что угодно, и видят боги, не факт, что победителем вышел бы именно сам Хаджар.
– Надеюсь, во время медитации ты вспомнил все имена, Северянин, – улыбался Шакх, на манер балаганного акробата играющийся с кинжалами.
Охранники уже расчищали плац для следующего сражения. Шакар о чем-то беседовал с островитянином. Тот плохо понимал местный язык, так что некоторое время им пришлось искать то наречие, на котором было бы удобно изъясняться обоим. Благо любой уважающий себя практикующий умел говорить как минимум на трех языках.
При наличии нейросети Хаджар смог бы изъясняться на двадцати шести. Читать на сорока. Увы, в нынешней ситуации способности ограничивались пятью.
– Не знаю, чем ты так насолил этой леди. – «Леди» Хаджар намеренно произнес на лидусском. Это слово звучало похоже на местное обозначение для «девушки, с которой был бы не прочь переспать». Шакх, услышав «знакомое» слово, сбился в игре с кинжалами и посмурнел. – Но мой тебе, мальчик, совет. Забудь о ней. Ильмене, кажется, нравятся постарше.
С этими словами Хаджар,
Нет, вовсе нет.
У него, как и всегда, был план. План, по которому Шакх должен был выйти из себя и продемонстрировать всю полноту техники. Ибо, будь проклят Хаджар и его предки, если то, что сотворил мальчишка с кинжалами, вообще являлось «оружейной техникой». Потому что Хаджар не чувствовал в ней духа кинжалов. Вообще – никаких духов!
Это была проклятая магия!
И Хаджар собирался выяснить, каким образом Шакх использовал ее с оружием.
Глава 262
Хаджар встал по центру арены – вплотную к палашу Шакара. Подобный жест для местных расценивался как самоуверенность, граничащая с бахвальством. Естественно, это не могло не задеть «нежных чувств» юного мальчишки.
Пока тот, пыхтя, разматывал тюрбан и сдергивал с себя кафтан с жилетом, демонстрируя готовность к кровавой битве, Хаджар мысленно дал себе оплеуху.
Как много времени прошло с тех пор, когда и он был в точно таком же возрасте. Да и чего уж там – сам по себе Шакха по веснам он обогнал не больше чем на шесть, может, восемь. Но тем не менее, никак кроме «мальчишки» Хаджар его не воспринимал.
– Я жду от вас честной битвы, – суровым тоном произнес Шакар, обращаясь одновременно и к иностранцу, и к племяннику.
По Небесному солдату было видно, насколько сильно он переживал. Увы, вовсе не за Хаджара. Легкий укол одиночества был свидетельством того, что это слегка задело сентиментальность. Тут же в макушку Хаджара довольно ощутимо вонзились кошачьи когти.
– Ладно, ладно, – улыбнулся Хаджар.
По примеру Шакха он вылез из сандалий, размотал тюрбан и снял с головы, к всеобщему удивлению, белого котенка. Тот, оказавшись на песке, недовольно зашипел и тут же спрятался в красно-синих тканях тюрбана.
По сравнению с натренированным телом Шакха, где были прорисованы все группы мышц настолько отчетливо, что позавидовала бы иная скульптура опытного ремесленника, Хаджар выглядел несколько более… реалистично. Нет, в рельефности ему нельзя было отказать, но не такой показной, как у Шакха. Да и к тому же очень сложно было красоваться телом, на котором живого места от шрамов не было.
– Мой учитель говорит, что чем больше у воина шрамов, тем хуже он как воин, – зубоскалил Шакх. – Настоящий воин позволяет касаться своей кожи лишь любовнице!
– Ну, твоей-то явно никто, кроме матери, еще не трогал, – легко парировал Хаджар.
Шакх зарделся настолько отчетливо, что стало очевидно – ответный укол Хаджара попал в точку. Уверенность мальчишки добил неприкрытый смех Ильмены, пришедшей в себя после сражения.
– Приступайте, и да будут великие звезды к вам благосклонны, – повторил церемониальную фразу Шакар.