Сердце Дракона. нейросеть в мире боевых искусств (главы 1-650)

Клеванский Кирилл Сергеевич

– Расскажи мне еще, – попросила Элейн.

В руках она держала нарисованный художником портрет. Скорее всего он был не точным, так как кистью мастера руководили слова фрейлины. Второй причиной, по которой принцесса взяла её к себе – девушка жила в Весеннем.

– Я уже рассказала вам, моя принцесса, все истории, которые только знаю о генерале.

Девушка отложила в сторону Ронг’Жа. И поспешно скрыла краем рукава шрамы на руках. На её лице чернела повязка, скрывшая глаз, а сама фрейлина почти никогда не улыбалась.

Кривые зубы не считались украшением для молодой девушки. Дорогое платье не могло скрыть полное отсутствие фигуры, а каблуки – короткие ноги.

– Расскажи еще, – попросила Элейн.

Смотря на портрет, она чувствовала странное родство с этим человеком. Ей казалось, что она уже видела этот волевой подбородок, широкие скулы, могучую шею и спокойный взгляд синих глаз.

На портрете его длинные волосы были собраны в тугой пучок и подвязаны белой лентой. Впрочем, с правого виски свисала косичка с серебряной фенечкой на ней.

Вместо доспехов генерал носил старые, поношенные одежды, но художник добавил к ним несколько стальных пластин. Ладонь воина покоилась на рукояти известного на все королевство меча – Лунного Стебля.

Была ли душа генерала Хаджара рождена вместе с её? Или просто судьба начертала ей полюбить человека, которого она никогда не видела и не знала. Впрочем, каждый раз думая так, внутренний голос нашептывал, что она его знает.

Наверное, подобные мысли были навеяны многочисленными дамскими романами, которые ей зачитывала в детстве няня.

– Я никогда не была в армейском лагере, моя принцесса, – фрейлина пригладила жидкие, сухие как солома, волосы. – таких как я даже самые отчаявшиеся солдаты не сильно привечали.

Элейн улыбнулась своей фрейлине. Для неё та была самым прекрасным цветком в саду. Её голос трогал душу и сердце, а что до внешней красоты, то все они, однажды, станут одинаково сморщенными и седыми. Красоты – лишь мимолетное видение.

Впрочем, дочери дворян всегда усмехались на подобные слова принцессы. Разумеется – за её спиной.

Они перешептывались и язвительно замечали, что принцессе было легко так говорить. Она-то – одна из самых желанных и красивых женщин не только в этом, но и окрестных королевствах.

По столице ходили легенды, что к ней приезжали свататься даже дворяне из самой Империи!

– Но однажды я видела, генерала в городе. Он был со своим другом – офицером Неро и пустынной ведьмой – Серой. Они шли на праздник Дождя.

– И каким тебе представился генерал?

Фрейлина вспомнила тот вечер, когда среди толпы увидела Хаджара. Вспомнила взгляд его ясных и чистых глаз. Вспомнила и, вздрогнув, помотала головой.

– Его красота сравнима лишь с вашей, моя принцесса, но…

Элейн приподняла бровь.

– Но… что? – поторопила она.

– Возможно это потому, что я лишь смертная, моя принцесса, но несмотря на всю свою

красоту мне на миг показалось, что я вижу совсем не человека, – фрейлина еще раз вздрогнула и, поджав колени, обняла их. – мне казалось, что в человеческом обличии по дороге идет страшный зверь.

Элейн уже слышала истории о том, что иногда генерал вызывает своеобразные ощущения у людей. Такие, что те представляют себя в темной пещере на едине с разъяренным тигром.

– Его глаза, – вспоминала фрейлина. – в их глубине скрывалось что-то нечеловеческое и… совсем недоброе, моя принцесса.

– Недоброе?

Девушка кивнула.

– Не такое “недоброе”, как у городских разбойников или дорожных бандитов. А другое… Как если бы он искал охотника, ранившего его копьем. Вот такое – недоброе, – фрейлина посмотрела на свой инструмент.

После той встречи они больше не могла слушать песен о генерале, но именно эти песни теперь делали её женщиной, облеченной властью. Именно благодаря им, она могла не воровать еду и одевалась в лучшие одежды и носила изысканные украшения.

Красавицы дворянки, раньше не обратившие бы на неё ни малейшего внимания, теперь искали её общества, льстили и заискивали. Делали все, чтобы через фрейлину снискать хоть немного фавора принцессы.

– Все люди гуляли и веселились, – продолжала фрейлина. – а генерал… он – охотился.

Элейн отвернулась к окну. Она слышала эти шепотки о том, что генерал Хаджар разрушил замок генерала Лаврийской и убил его владельца. Но даже это не могло пошатнуть сердце Элейн.

Принцесса смотрела на далекие горы. Туда, откуда дул северный ветер принося с собой живительную прохладу.

Где-то там, среди снегов и камней, сражался генерал, чье имя вселяло в сердца людей решительность. На каждом в столице, в каждой таверне и кабаке, о его подвигах и доблести пели песни. И люди, порой шептались, вспоминая какого-то другого Хаджара. Они говорили, что боги забрали у них принца, но подарили генерала.

Увы, Элейн, никогда не покидавшая пустынного дворца, ничего об этом не знала. Любые упоминания о принце Хаджаре были запрещены королем. И даже фрейлина, знавшая об этих шепотках, не смела упомянуть убиенного, законного наследника престола.

– Расскажи мне еще, – вздохнула Элейн.

В это же самое время, когда две девушки общались в высокой башне, во дворце шла еще одна беседа. Правда, в отличии от предыдущей, она проходила во тьме и сырости подземных казематов.

С факелом в руках, Примус сидел напротив прикованной к стене старухи. В многочисленных язвах и волдырях, лысая, лишенная части пальцев и с выдранными из тела кусками плоти. Она мало походила на человеческое создание.

У неё не было большинства зубов, а те что остались – были сточены едва ли не по самые десны. Из пустых глазниц текли гнойные струйки.