Сердце Ёксамдона

Толстова Ольга

Пока же она закончила с архивом «Чонъчжин» — и наконец-то увидела, как всё произошло, как нарастало, расползалось, почти взорвалось. И стихло.

Наверное, она смогла бы работать и в «Чонъчжин», а не искать что-то ещё. Это тоже было вариантом, да и работа была вполне настоящей и отчасти похожей на то, к чему Юнха привыкла.

Мун вообще сказал, что если Юнха захочет, то может и не работать, он её как-нибудь да прокормит.

Но она представила, как помирает со скуки, и решила, что это всё-таки не для неё.

Мун встретил её у больничного выхода и спросил:

— Хан Чиён опять не пришла?

Юнха качнула головой:

— Я уж думаю, она боится приходить. Она теперь говорит о Ким Санъмине так, будто как-то виновата перед ним.

— Уж точно нет. Что бы она сделала с теми червями, да ещё и себя не помня?

— Нет, — Юнха подбирала слова, — виновата в том, что чувства её резко переменились. Будто она должна была что-то, обещала, но не сдержала обещания.

— Очень сложно, — вздохнул Мун. Юнха скосила на него взгляд и фыркнула:

— Особенно для мужчин.

— Да, да, именно, — ответил он, беря её за руку. — Идём домой.

В воскресенье Чиён собралась в поход. На самом деле, ещё в субботу — чтобы не идти в больницу, хоть и обещала «попробовать прийти». И застряла, решая, что же делать — сбежать трусливо или всё же нет.

Решала, решала, и вот и день закончился.

Зато в воскресенье отправилась в парк Намсан с чистой совестью.

Она добралась до обзорной точки, стянула с плеч и поставила на землю рюкзак. А потом плюхнулась рядом и посмотрела на небо.

День выдался светлым, даже слишком, будто кто-то нагрел небо своим огнём. В полдень почти пошёл дождь, но тут же передумал. И сейчас мелкие облака были золотыми от солнечных лучей, хотя восход давным-давно миновал, а до заката было ещё далеко.

Иногда в золоте мелькали серебряные полосы, похожие на следы от самолёта. Облака расступались, пропуская призрачную, белую тень, отдающую тут и там синевой. Люди, тоже смотрящие в это время на небо, ничего не замечали.

Ок Мун был прав, и Чиён радовалась этому: где-то переполнилась чаша, когда один глупый имуги пожертвовал собой, чтобы помочь друзьям. Имуги никогда не станет драконом, он обречён умереть безрогой змеёй. Но потом появится новый дракон. И те, кто связаны красной нитью, встретятся вновь.

По меркам щин, думала Чиён, глядя на небо, это случится

уже очень скоро.

Юнха уснула днём, хотя не собиралась. Наверное, дело было в неправильной погоде: несколько дней опять были слишком жаркими, совсем не похоже на начало ноября. То ли засыпая, то ли уже просыпаясь, она подумала: Кыну бы не понравилось. Он бы ныл, и жаловался, и говорил, что всё не так.

Ей почти ничего не снилось, только какие-то белые следы среди облаков. Проснулась она от запаха жареного риса.

Мун уже выкладывал рис в глубокую тарелку.

— Выспалась?

— Не надо было давать мне засыпать. Завтра собеседование, а я полночи теперь не засну, — пожаловалась Юнха.

— Пожалуй, я найду, чем занять тебя ночью и как утомить.

Юнха тихо засмеялась и потянулась палочками к рису.

— Дай я тебе положу в чашку, — сказал Мун, отодвигая её руку.

Юнха притворно застонала:

— Пахнет так вкусно же! Не могу ждать и секунды!

Они поужинали, вымыли посуду и вышли из дома на короткую прогулку. Просто обойти несколько кварталов, держась за руки, говоря ни о чём или вовсе молча, перебираясь от одного пятна света к другому.

Они зашли достаточно далеко, чтобы оказаться у дома, в котором раньше жили госпожа Чонъ, господин Чхве и их бедная дочь, только дома уже почти не было, остался кусок стены и гора пока не вывезенного мусора. Муну больше не нужно было держать кольцо домов вокруг места, где раньше был портал. А человек, что так жаждал выстроить на месте старого дома новый офис, снова и снова предлагал выкупить у «Доходных домов «Чонъчжин» этот участок. Жильцы оставили дом после случившегося, и Мун продал его.

Город должен был меняться, в этом суть городов — они движутся в будущее, не теряя памяти о прошлом.

Они остановились ненадолго, разглядывая будущую стройку.

Воздух был влажным, приближение зимних холодов уже чувствовалось в нём. Свет из соседних домов падал на взрытую землю и осколки камней. Что-то было в этом от неизбежности, что-то от мысли, что время течёт и течёт, и никогда не поворачивает назад, хотя некоторые вещи повторяются, и пути людей и не только, тех, кто не могут друг без друга, сплетаются вновь.

Потом Мун и Юнха зашагали дальше, от круга света к кругу света, к их собственному дому, полному цветов и тепла.