Сердце и душа
Шрифт:
— Встретимся вечером в “Корриганс”.
— Если бы моя несчастная мать знала, что я каждый вечер хожу в кабак! — проворчала Аня.
Впрочем, Джонни был прав. На работе ее, наверное, уже заждались.
К дому 34 на улице Маунтинвью подъехало такси. Из машины вышла Эйлин. Джонни обратил внимание на ее костюм: элегантный сиреневый пиджак, черная юбка и сиреневые сапоги. Похоже, она ходит “на дело” с цветовой схемой. На шею Эйлин повязала очень дорогой шелковый шарф — дамы часто носят такие на скачках.
Кэтлин Эдвардс со страхом подняла глаза, услышав поворот ключа в замке. Увидев, что это всего лишь Эйлин, она явно испытала облегчение.
— Не стоило тебе приходить домой. У меня все в порядке, — начала она.
— Очевидно, стоило. Где он?
— В твоей комнате. Он обещает починить дверь.
— Пусть попробует не починить. Кто это?
— Не знаю. Он просто оказался рядом, когда я упала.
Джонни, прислушивавшийся к разговору из соседней комнаты, вдруг понял, что девушка до сих пор ни единым словом не посочувствовала матери. Эйлин вошла в спальню. Джонни спокойно сидел на ее кровати. Она сразу узнала его — он был завсегдатаем “Корриганс”, иногда помогал в центре… и жил в одном доме с Брайаном.
— Могла бы и догадаться, что это его работа, — сказала она, глядя на сломанную дверь.
— Он знать не знает, что мы здесь.
— Мы?
— Мы с Аней. Мы привезли сюда вашу мать после несчастного случая. Да, кстати, если тебя это хоть сколько-то интересует, с ней все в порядке, она скоро поправится.
— Я скажу тебе, Джонни, что должно интересовать тебя: что мой отец с тобой сделает, когда обнаружит, что ты взломал дверь в его доме. — Ее голос звучал ровно. Она не выказывала ни страха, ни паники.
— Разумеется. А еще он обнаружит, что дом битком набит полицейскими, дочь арестована за воровство, а его самого ведут в участок за бытовое насилие.
— Она ни слова против него не скажет. — Эйлин презрительно глянула в сторону кухни. Ее слабая мать ни разу не осмелилась противостоять насилию — не сделает этого и сейчас.
— Уже сказала. — Джонни ответил как бы между прочим, почти лениво, словно на самом деле его это совершенно не интересовало.
— Не верю.
— Она все рассказала нам с Аней. На этот раз она обратится в полицию.
— Мечтай дальше.
— Кто же еще в этом доме выслушает ее? — сказал Джонни. Ответом ему была тишина.
— Чего ты хочешь, Джонни? — спросила Эйлин в конце концов.
Майкл Эдвардс шел домой из паба, куда ходил обедать. Произошло нечто странное. Пока он сидел в пабе, ему пришло сообщение: “Забери доски, засов и усиленный замок из магазина стройматериалов Финна Фитцджеральда. За них заплачено, потому что дома нужно кое-что срочно починить”. Майкл
— Что происходит, Финн? — спросил Майкл.
— На твоем месте я поторопился бы домой, Мик. Мне совсем не понравился парень, который заходил с твоей дочерью. Какой-то тяжеловес.
— Платил он?
— Нет, твоя дочь. Наличными. Все честь по чести, Мик. Поспешай домой.
Он вернулся в дом 34 по улице Маунтинвью, как обычно, громко хлопнул дверью и швырнул доски и замки на пол.
— В чем дело? — начал он.
— Ваша жена упала, мистер Эдвардс. К счастью, повреждения незначительные, но, разумеется, она находится в состоянии шока. Если хотите посмотреть, как она, вы найдете ее на кухне.
— Да кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать и куда смотреть в собственном доме? — Майкл Эдвардс разозлился, и его лицо налилось кровью.
— Кто я такой? Я друг вашей дочери, а еще так совпало, что я работаю в клинике, пациентом которой является миссис Эдвардс. Вот кто я такой.
— А почему ты до сих пор здесь? Мать дома. С ней все в порядке. Что ты здесь делаешь?
— Собираюсь помочь вам чинить дверь, которая, к сожалению, сломалась, пока мы тут разбирались.
— Что?
— Да, я подумал, что если мы начнем сейчас, то можем вместе все поправить.
— Ну, так ты не то подумал. Я пью пиво, занимаюсь своими делами и тут получаю это бредовое сообщение…
— Можем начать с того, что вынесем сломанные доски, — сказал Джонни.
— Как же они оказались сломанными? — спросил мистер Эдвардс.
Тут нарушила молчание Эйлин:
— Папа, делай, что он говорит. Честное слово. Так будет лучше для всех.
— Я не позволю разговаривать так со мной в моем собственном доме…
— Папа, это мамин дом. Он достался ей от ее отца. Помнишь?
— Большая разница, — сказал он.
— Теперь да. Ситуация изменилась, — твердо сказала Эйлин.
— Для тебя — может быть, если тебя устраивают манеры этого твоего парня.
— Он не мой парень, — ответ прозвучал как выстрел.
— Ну, мне до этого нет дела. — Судя по виду Мика Эдвардса, он собирался вернуться в паб.
— Папа, приди в себя. Она обратится в полицию!
— У нее нет ни единого доказательства.
— Есть. Ее слова подтвердит этот… проныра, полячка Аня — и я.
— Ты? Ты будешь держать рот на замке!
— Не в этот раз.
— Какого черта?
— Этой мой билет из тюрьмы на свободу.
— А как же я?
— Почини дверь, папа, а потом Джонни с тобой поговорит.
— А ты что будешь делать, позволь спросить?
— Приготовлю маме суп и тосты.
— Ты никогда этого не делала.
— Теперь, кажется, буду, каждый день. — Она кинула злобный взгляд на Джонни.