Сердце и корона

Айнгорн Алекс А.

Рони-Шерье был немного сбит с толку возвышением друга. Он привык относиться к Орсини как к старому товарищу, чье положение в обществе гораздо ниже его собственного. В его отношении к Орсини не было ничего снисходительного, однако привычка за много лет устоялась. Теперь же их разделяла незначительная разница в высоте титула, Рони-Шерье был герцогом, а Орсини — маркизом. Но у первого была лишь обожаемая Изабелла, а у второго — реальная, практически не ограниченная власть. Сам Орсини, казалось, и не заметил, что Рони-Шерье остался в тени,

он оставался ему прежним другом, как в те дни, когда был еще бедным сыном колбасника из Этьенна.

Изабеллу снисходительной королевой назвать было никак нельзя. Орсини был завален работой, важной и срочной, которую "непременно нужно кончить к утру". Как бы между прочим, к нему перешли кое-какие скучные обязанности самой Изабеллы.

Орсини только удивлялся, когда Антуан называл королеву "небесным существом".

— Твое "небесное существо" требует с меня превратить гадючник, доставшийся ей от венценосного отца, в цветущий сад, — раздраженно говорил он Антуану. — Не из воздуха же мне ей миллионы доставать! И как ты ее терпишь?!

— Она же ангел, Эжен! — в ослеплении повторял влюбленный. — Ты увидишь, когда узнаешь ее лучше. Она добра, она так невероятно красива.

Орсини пожал плечами.

— У нее миловидное лицо. Но она же такая холодная. Бр-р. Как статуя. И вся сверкает от этих бриллиантов и жемчугов. Не понимаю, как она носит на себе всю эту тяжесть.

— Она — королева!

— Об этом и так все знают. А так не разобрать, что там под драгоценностями, женщина или нет.

— Она великолепна!

— Ну, тебе виднее.

— Эжен! — умоляюще воскликнул Антуан.

— Шучу. Знаешь, твоя любовь к ней уж слишком чиста.

— Эжен!

— Ну все, я больше не буду. Согласен, она — ангел. С нимбом вокруг головы. Ты доволен?

Орсини считал, что Антуан уж слишком потакает Изабелле во всем.

Как-то вечером Антуан заглянул в покои Орсини. Он несколько дней не видел друга и зашел проверить, все ли с тем в порядке. Суровый лакей, приставленный к Орсини Изабеллой, объявил о его приходе и провел его в узкий кабинет. Молодой министр сидел за столом, заваленном бумагами, и что-то быстро писал, скрипя гусиным пером. Антуан тихо подошел и, заглянув ему через плечо, увидел бесконечный столбик чисел. Зрелище выглядело тоскливым. Рони-Шерье заподозрил, что пришел не вовремя.

— Я сейчас, — отозвался Орсини. — Сейчас досчитаю и буду весь в твоем распоряжении.

Наконец он поднял глаза, обведенные лиловыми тенями.

— Что-то у тебя неважный вид, — заметил Антуан.

— Честно говоря, я чертовски устал, — ответил Орсини. — Нужно закончить этот паршивый год по крайней мере не хуже, чем предыдущий, а мой предшественник порядком приукрасил цифры.

— Это срочно?

— Твоя "святая" ждет мой отчет к десяти часам утра.

— И тебе еще много?

— Думаю, до утра успею.

— Хочешь сказать, что собираешься сидеть здесь всю ночь? — ужаснулся Антуан.

— Придется.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь сказал, что я не справился со своими обязанностями или что ситуация ухудшилась по моей вине.

— Но Изабелла поймет.

— Она будет первой, кто бросит в меня камень.

— Я поговорю с ней! — воскликнул Антуан. — Она несправедлива, требуя с тебя невозможное.

— Да ну, Антуан! Только попробуй. Это моя работа, только и всего. А ты хочешь сказать ей, что я не годен для нее? Что мне не место здесь? И потом, она предлагала мне помощника, но я отказался.

— Почему?!

— Я люблю делать все сам. Ведь все равно я буду проверять его цифра за цифрой. Зачем же вносить путаницу?..

Антуан неодобрительно покачал головой, но друга было не переспорить.

— Я не буду тебя отвлекать, Эжен. Пойду к себе.

Орсини охотно кивнул.

— Хорошо, иди. Увидимся завтра, — и он вновь углубился в свои расчеты.

Утром Рони-Шерье был первым, кто пришел пожелать Изабелле доброго утра. Она была весела. Белый атлас ее платья великолепно сочетался с ее золотистой кожей и темными кудрями.

— Где ваш друг? — сразу поинтересовалась она. — Что-то его не видно, хотя он клялся и божился, что отчет будет утром у меня.

Рони-Шерье попытался отвлечь ее внимание.

— Он придет, не сомневаюсь. Разве часто мы бываем наедине, Изабелла? Забудьте о делах хоть на время.

— Милый Антуан, это не так легко!

— Хоть ненадолго.

Он коснулся рукой ее волос, и губы Изабеллы тронула улыбка. Он смелее привлек ее к себе… Поцелуй вышел долгим. Королева замерла в его объятиях, переводя дыхание. Но вот миг забвения прошел, Изабелла спустилась на землю и ощутила некоторую неловкость.

Чтобы скрыть смущение, она взглянула за окно, обнаружив, что уже близок полдень.

— О, надо же! Как быстро прошло время! А Орсини так и не появился,

— она злорадно улыбнулась. — Похоже, он все-таки не справился.

— Изабелла, вы предвзято к нему относитесь. Он придет. Я сам вчера заходил к нему. Он сказал, что кончает.

— Он так сказал?! — недоверчиво усмехнулась королева.

— Он слишком завален работой. А опыта пока не хватает.

— Антуан, он сам этого хотел. Отдай я эту должность Сафону, ваш приятель удушил бы меня. Кстати, Сафон мог помочь ему на первых порах, но он наотрез отказался.

— Вы же знаете его характер.

— К несчастью. Ну, пусть пеняет на себя. Я пошлю за ним.

— Прошу вас, не надо. Позвольте, я сам за ним схожу.

— Ну хорошо, — разрешила она, и Антуан поспешил к другу. Слуга растерянно впустил его, сделав знак не шуметь. Первый министр спал, сидя за столом и уронив голову на руки, а рядом лежал готовый отчет, подписанный его четкой подписью, немного сползшей в бок. Оплавившаяся свеча давно потухла. Покачав головой, Антуан взял со стола бумаги и понес королеве.