Сердце и корона

Айнгорн Алекс А.

— Ну давай-ка, мальчик мой, поднимайся, — ее глухой голос звучал ласково. Орсини, пошатываясь от слабости, поднялся на ноги и подошел к Бернарде.

— Давай-ка поспеши, — проворчала она. — Еще не хватало, чтобы меня застали здесь, сидеть нам тогда с тобой вместе. А я не очень-то веселая компания.

Орсини улыбнулся. Вылазки мадам Бернарды были секретом только для ее мужа, все остальные знали о ее проделках, не такой уж она была ловкой и хитрой, но никто не считать нужным открыть коменданту глаза…

А

еще через три дня приехал капитан Гайар, и Орсини обрел свободу.

– ----

Орсини въезжал в столицу под приветственные крики толпы, выстроившейся вдоль дороги до самого дворца. Еще год назад его так ненавидели, так презирали, но король Иаков доказал, что тяжелая жизнь может стать невыносимой, если народом правит чужеземец — эгоист и тиран.

Орсини было страшно приятно, когда он слышал, как ему рады, и видел летящие вверх шляпы. Он ехал на вороном коне из конюшен замка Рено, фигура его была скрыта плащом, но порывы ветра иной раз приоткрывали лохмотья, в которые был одет молодой министр. Капитан коротко объяснил ему, что король скоропостижно скончался, и первым, что сделала Изабелла, был приказ освободить его.

Орсини прибыл во дворец полностью счастливый. Было около десяти часов утра, но кругом стояла гробовая тишина, даже пажи, такие шумные всегда, ходили на цыпочках. Орсини удивленно оглянулся, но капитан, сопровождавший его, исчез. Министр неуверенно задержался на ступеньках, не зная, как понимать то, что видит. Спустя несколько минут вернулся капитан Гайар, такой же нахмуренный, как все во дворце.

— Королева больна, — сказал капитан. — Мне сказали, она несколько дней не встает с постели. Ее камеристка обещала сказать ей, что вы прибыли, как только она проснется.

Орсини провели в его старые комнаты, заботливо возвращенные в прежнее состояние, словно он и не отсутствовал ни дня. Его ждали слуги, готовые исполнить любой каприз. Орсини велел нагреть воды, чтобы умыться с дороги, и пока те суетились, мирно уснул прямо в кресле, где присел было немного отдохнуть.

Между тем, Жанна Лашеню вошла в опочивальню королевы и тихонько окликнула ее. Изабелла приоткрыла глаза, с недоумением обнаружив, что уже разгар дня. Ей казалось, — сейчас поздний вечер.

— Я спала, Жанна? Мне кажется, я только прилегла…

— Ваше величество, вы проспали больше двенадцати часов. Только мэтр Бальен выражал беспокойство, что у вас такая сонливость.

— Пустяки, — ее веки упрямо смежились. — Я и не отдохнула вовсе. Будто только-только прилегла.

— Только что прибыл маркиз де Ланьери, мадам, — сказала Жанна. — Желал знать, примете ли вы его, но вы еще спали.

— Да, — пробормотала Изабелла, чувствуя, как апатия и дремота отступают от одного лишь упоминания о нем. — Я его приму, непременно, теперь же.

— Мне

сходить за ним?

— Да. Нет. Не теперь, — королева встрепенулась. — Жанна, сколько мне нужно времени, чтоб одеться?

— Не меньше часа, мадам. Чем больше, тем лучше. Ваши волосы… Их нужно вымыть и уложить.

— Да? Хорошо. После. Скажи распорядителю, что я жду всех на закате в тронном зале. И Орсини, конечно, тоже, — Изабелла спустила ноги с кровати и вздохнула. — Боже, Жанна, у меня совсем нет сил. Но все же иди, иди.

Когда Жанна вернулась, королева стояла у зеркала, держась за резную спинку кресла руками.

— Какая я бледная, — сказала она шепотом. — Совсем не хороша. Что мне надеть, Жанна, чтобы выглядеть не слишком ужасно?

— Что пожелаете, мадам. Некоторые дамы любят подчеркивать свою бледность, ведь это признак аристократизма.

— Ты сказала про прием?

— Да, мадам.

— Ты уже виделась с Орсини? — не удержалась Изабелла.

— Нет, мадам. Я поднялась лично сказать ему, что вы желаете его видеть, но слуга сказал мне, что маркиз заснул, и я не стала его тревожить.

— Вот как? Он, что… болен?

— Как будто, нет, мадам, — удивленно ответила камеристка. — От той крепости дня три-четыре пути. Кто угодно вымотается.

Королева кивнула, продолжая изучать свое отражение.

— Если хотите, мадам, я могу помочь вам наложить на щеки румяна. Так многие дамы делают, чтобы оттенить свою красоту.

— Нет, лучше не надо. Не будем убеждать никого, что я здорова и счастлива, мне все равно не поверят. Принеси-ка мне лиловое бархатное платье.

— Вот это, с вышитыми голубыми цветами?

— Да, его, пожалуй, я и надену.

Жанна помогла ей надеть платье. Королева опустилась на стул, переводя дыхание.

— Теперь причеши меня. Поглядим, на что я буду похожа.

— Сделать узел на затылке, мадам?

— Да, только оставь пару локонов по бокам. Хорошо хоть волосы сами вьются, и не нужно возиться со щипцами. Теперь… Дай мне ожерелье из бриллиантов. Их сияние должно отвлечь взоры от лица.

— Готово, мадам. Ну как, вам нравится?

Изабелла критически осмотрела себя и горестно вздохнула.

— Нет. Будем искренни друг с другом, Жанна. Давай-ка снимай украшения и платье. Будем все начинать сначала…

* * *

Первому министру королевства привиделся сон, как будто сном как раз были события последних дней, и он все так же узник крепости, и манящая его свобода по-прежнему оставалась за узким решетчатым окошком под потолком камеры. Проснувшись от скрипа двери, он был уверен, что это надзиратель решил заглянуть к нему, чтобы проверить, жив ли он еще.

— Я жив, не надейся, — пробормотал он в полудреме.