Сердце из пшеницы и ромашек
Шрифт:
— Самый любимый — синий, но ещё мне нравятся пастельные, как, например, эта желтая юбка. Мне нравятся розовые очки, чёрные галстуки, белые блузки. Цветочки всех расцветок, но особенно — фиолетовые. Мой любимый десерт — это шоколад. Шоколадный тортик с шоколадной начинкой под шоколадным ганашом с шоколадной крошкой. Я люблю печь сама, но здесь, правда, это не очень удобно. Ещё мне нравятся разные чаи и красивые заварники. И шляпки разные.
— А что тебе не нравится?
— Холод, пустой холодильник, грязь,
— Правда?
— Да, — пожала плечами Лика. — Папа все время занят, а мама и сама не умела.
Виктор встретился с ней взглядом, словно спрашивая разрешение задать этот вопрос.
— Она умерла, — выражение лица Котиковой сказало ему, что в эту тему уходить не надо.
— Это и есть вся твоя семья?
— Ещё бабушка с дедушкой есть по папиной линии, но они живут заграницей. А у тебя кто есть? Какая у тебя вообще фамилия?
— Васнецов. У меня здесь почти вся семья: родители, двое бабушек с дедушками, старший брат — он работает на тракторе — и ещё один, он сейчас в армии.
— Надо же: у вас одни мальчики, у нас одни девчонки.
— Здесь в целом немного девочек: обычно в старших классах все уезжают в города, в колледжи и лицеи. А ты наоборот — сюда.
— Так получилось, — вздохнула Лика.
— Ты не хотела переезжать?
Котикова схватилась за тряпку и стала протирать столешницу, прячась от его взгляда.
— У меня… некоторые проблемы со здоровьем. И врач посоветовал мне и Ане полностью сменить обстановку, тёплый климат и свежий воздух. Тут папа вспомнил про прабабушкин дом.
— С сердцем? У моего дяди какая-то хроническая фигня, те же рекомендации.
— Почти — с нервной системой.
— Я уверен, здесь ты поправишься, — заявил он. — Никаких самолётов, никаких машин, магазинов, интернета и химии. Скука смертная!
— Чего же ты тогда не уедешь в город? Или в армию собираешься?
— Да так, — Виктор сделал вид, что очень заинтересовался пробником.
— А кем ты собираешься стать?
— Лика, ты как моя мать, — усмехнулся он.
— Да я просто спросила. Узнать о твоих увлечениях.
— А ты?
— Я хочу быть журналистом. Или редактором в издательстве. Это можно на журналистику, филологию, даже лингвистику, но мне не очень нравятся иностранные языки.
— Я бы посмотрел твоё интервью.
— Спасибо. Так, а ты?
— Мой дед работал на молочной ферме, мой папа, мои дяди и я буду, — сказал он как-то обречённо.
— Ты не горишь желанием, — заметила Лика. — Неужели не хочешь чего-то другого? Большего?
— Лика, я за пределами этой деревни был три раза в жизни, я мира не знаю, куда я могу пойти?
— Тогда тем более! Взять и выйти, посмотреть! Посмотреть на мосты в Питере, на соборы в Москве, на пальмы в Сочи, на море, в конце концов,
— Я был на Чёрном, ничего интересного: солёное, грязное и холодное.
— На другое. На Средиземное, на Финский залив, на море Лаптевых, на океан. Представь, что ты выходишь из отеля и перед тобой бегают вараны и лежат огромные, размером с подушку, черепахи!
Виктор задумался, пониже опустив голову.
— Чем ты увлекаешься? Что тебе интересно?
— Футбол, — усмехнулся Виктор. — Предлагаешь мне фантастическую карьеру?
— Ну может ещё что-то, — неловко уточнила Лика.
— Есть только два предмета, по которым я получил аттестацию за год, — помолчав, сказал он негромко.
— Даже не представляю какие? История и общество?
— Биология и химия.
Лика просияла.
— Так ты будущий врач!
— Мгм, самая удобная профессия для путешествий, — он показал ей большой палец. — А оплата — золотые горы!
— Да разные есть варианты, надо только хорошо постараться и поискать.
— Особенно здесь, в Черемуховой.
— Вот же перед тобой, — Лика чуть ли не ткнула его носом в пробник. — Набираешь триста баллов — и перед тобой вообще все города открыты: бюджет, общежитие, да что угодно.
Виктор рассмеялся.
— Ты, Котикова, юмористка. Где я, и где триста баллов?
— Возьми себя в руки, стремись и получишь, если не такие, то больше двухсот пятидесяти. Все возможно, не ставь на себе крест.
— Я просто объективно себя оцениваю.
— Если ты так будешь говорить, я не буду с тобой заниматься!
— Это называется манипуляцией, между прочим, — скрестил на груди руки Виктор.
— То есть, даже просто из вредности не будешь ничего пытаться сделать, да?
Виктор поджал губы.
— Где пытаться? Здесь? Где учитель биологии — это младший ветеринар на ферме? Где нас на химии учили делать самогон?
— Ну ты можешь, как я…
— Не могу! — не вытерпел Виктор, и Лика заметила, как у него слегка покраснели щеки. — Не все могут так, как ты!
Котикова опустила глаза вниз, теребя пальцами упаковку от перца. Действительно, вряд ли его большая семья потянула бы хорошую подготовку к ЕГЭ. Брат в армии, родители на молочной ферме, а он оставлен себе на попечение.
— Извини, я не хотел тебя смутить, — Виктор неловко коснулся пальцами её руки.
— Всё хорошо, — Лика решительно встала и отряхнула юбку. — Я научу тебя тому, что знаю сама. Но пока ты не захочешь что-то делать, тебя и трактор не сдвинет с места.
Она вышла из комнаты, оставив Васнецова наедине с мыслями и пробником.
— Лика, — шепнула Аня, которая, естественно, подслушивала их разговор. — Вы что, умудрились поругаться?
— Нет, малышкинс, мы просто разговаривали, — она пригладила тёмные волосы сестры.