Сердце из пшеницы и ромашек
Шрифт:
– Самый любимый – синий, но ещё мне нравятся пастельные, как, например, эта желтая юбка. Мне нравятся розовые очки, чёрные галстуки, белые блузки. Цветочки всех расцветок, но особенно – фиолетовые. Мой любимый десерт – это шоколад. Шоколадный тортик с шоколадной начинкой под шоколадным ганашом с шоколадной крошкой. Я люблю печь сама, но здесь, правда, это не очень удобно. Ещё мне нравятся разные чаи и красивые заварники. И шляпки разные.
– А что тебе не нравится?
– Холод, пустой холодильник, грязь,
– Правда?
– Да, – пожала плечами Лика. – Папа все время занят, а мама и сама не умела.
Виктор встретился с ней взглядом, словно спрашивая разрешение задать этот вопрос.
– Она умерла, – выражение лица Котиковой сказало ему, что в эту тему уходить не надо.
– Это и есть вся твоя семья?
– Ещё бабушка с дедушкой есть по папиной линии, но они живут заграницей. А у тебя кто есть? Какая у тебя вообще фамилия?
– Васнецов. У меня здесь почти вся семья: родители, двое бабушек с дедушками, старший брат – он работает на тракторе – и ещё один, он сейчас в армии.
– Надо же: у вас одни мальчики, у нас одни девчонки.
– Здесь в целом немного девочек: обычно в старших классах все уезжают в города, в колледжи и лицеи. А ты наоборот – сюда.
– Так получилось, – вздохнула Лика.
– Ты не хотела переезжать?
Котикова схватилась за тряпку и стала протирать столешницу, прячась от его взгляда.
– У меня… некоторые проблемы со здоровьем. И врач посоветовал мне и Ане полностью сменить обстановку, тёплый климат и свежий воздух. Тут папа вспомнил про прабабушкин дом.
– С сердцем? У моего дяди какая-то хроническая фигня, те же рекомендации.
– Почти – с нервной системой.
– Я уверен, здесь ты поправишься, – заявил он. – Никаких самолётов, никаких машин, магазинов, интернета и химии. Скука смертная!
– Чего же ты тогда не уедешь в город? Или в армию собираешься?
– Да так, – Виктор сделал вид, что очень заинтересовался пробником.
– А кем ты собираешься стать?
– Лика, ты как моя мать, – усмехнулся он.
– Да я просто спросила. Узнать о твоих увлечениях.
– А ты?
– Я хочу быть журналистом. Или редактором в издательстве. Это можно на журналистику, филологию, даже лингвистику, но мне не очень нравятся иностранные языки.
– Я бы посмотрел твоё интервью.
– Спасибо. Так, а ты?
– Мой дед работал на молочной ферме, мой папа, мои дяди и я буду, – сказал он как-то обречённо.
– Ты не горишь желанием, – заметила Лика. – Неужели не хочешь чего-то другого? Большего?
– Лика, я за пределами этой деревни был три раза в жизни, я мира не знаю, куда я могу пойти?
– Тогда тем более! Взять и выйти, посмотреть! Посмотреть на мосты в Питере, на соборы в Москве, на пальмы в Сочи, на море, в конце концов,
– Я был на Чёрном, ничего интересного: солёное, грязное и холодное.
– На другое. На Средиземное, на Финский залив, на море Лаптевых, на океан. Представь, что ты выходишь из отеля и перед тобой бегают вараны и лежат огромные, размером с подушку, черепахи!
Виктор задумался, пониже опустив голову.
– Чем ты увлекаешься? Что тебе интересно?
– Футбол, – усмехнулся Виктор. – Предлагаешь мне фантастическую карьеру?
– Ну может ещё что-то, – неловко уточнила Лика.
– Есть только два предмета, по которым я получил аттестацию за год, – помолчав, сказал он негромко.
– Даже не представляю какие? История и общество?
– Биология и химия.
Лика просияла.
– Так ты будущий врач!
– Мгм, самая удобная профессия для путешествий, – он показал ей большой палец. – А оплата – золотые горы!
– Да разные есть варианты, надо только хорошо постараться и поискать.
– Особенно здесь, в Черемуховой.
– Вот же перед тобой, – Лика чуть ли не ткнула его носом в пробник. – Набираешь триста баллов – и перед тобой вообще все города открыты: бюджет, общежитие, да что угодно.
Виктор рассмеялся.
– Ты, Котикова, юмористка. Где я, и где триста баллов?
– Возьми себя в руки, стремись и получишь, если не такие, то больше двухсот пятидесяти. Все возможно, не ставь на себе крест.
– Я просто объективно себя оцениваю.
– Если ты так будешь говорить, я не буду с тобой заниматься!
– Это называется манипуляцией, между прочим, – скрестил на груди руки Виктор.
– То есть, даже просто из вредности не будешь ничего пытаться сделать, да?
Виктор поджал губы.
– Где пытаться? Здесь? Где учитель биологии – это младший ветеринар на ферме? Где нас на химии учили делать самогон?
– Ну ты можешь, как я…
– Не могу! – не вытерпел Виктор, и Лика заметила, как у него слегка покраснели щеки. – Не все могут так, как ты!
Котикова опустила глаза вниз, теребя пальцами упаковку от перца. Действительно, вряд ли его большая семья потянула бы хорошую подготовку к ЕГЭ. Брат в армии, родители на молочной ферме, а он оставлен себе на попечение.
– Извини, я не хотел тебя смутить, – Виктор неловко коснулся пальцами её руки.
– Всё хорошо, – Лика решительно встала и отряхнула юбку. – Я научу тебя тому, что знаю сама. Но пока ты не захочешь что-то делать, тебя и трактор не сдвинет с места.
Она вышла из комнаты, оставив Васнецова наедине с мыслями и пробником.
– Лика, – шепнула Аня, которая, естественно, подслушивала их разговор. – Вы что, умудрились поругаться?
– Нет, малышкинс, мы просто разговаривали, – она пригладила тёмные волосы сестры.