Сердце изгнанника
Шрифт:
Иан содрогнулся, ощутив в себе ответное желание. Внезапно его озарило – утешение! Вот что она стремилась дать ему, касаясь его губ своими мягкими и нежными губами. Будь она проклята!
Он слегка отодвинулся от нее, собираясь высказаться по поводу ее моральных устоев, но замер при виде ее слез.
– Нет, – хрипло сказал он, – только не это.
Он понял – ей было больно и горько не за себя, а за него.
– Не плачьте, – повторил он, отодвигаясь от нее все дальше, так, что чуть не потерял равновесие, и ему пришлось инстинктивно дотронуться до нее. Коснувшись ее локтя, он почувствовал жар ее тела,
Она все еще молчала, просто стояла и молчала, глядя на него. Боль поселилась в ее широко раскрытых глазах, полных слез, – его боль. Сдерживая брань, он жестом показал ей в сторону зала.
– Возвращайтесь в зал. Было ошибкой привести вас сюда. – Это прозвучало почти как извинение.
Видя, что она продолжает стоять, он слегка подтолкнул ее:
– Идите.
Нехотя она отошла от него, едва обращая внимание на дрожь в коленях. Она прищурилась, глядя на сверкающую, хриплую, беззаботную толпу в большом зале, которая не догадалась о том, что произошло. Но она знала, что один-единственный поцелуй изменил ее жизнь навсегда.
Первым, кто увидел ее, когда она появилась в зале, была Ниарра. Она ахнула при виде пылающих щек, казавшихся еще более яркими на бледном лице, и глаз, полных слез.
– Сесиль?
– Я… – не могла продолжать Сесиль. Боль в горле мешала ей говорить. – Мне нужно поговорить с мамой.
В панике Ниарра грубо схватила ее за руку.
– Что случилось, Сеси? Ты ушиблась? Позвать Берингарда?
– Нет, Ниарра. Все в порядке. Мне нужно поговорить с мамой.
Ниарра беспомощно оглядела зал. Уверенная в том, что случилось что-то ужасное, она боялась доводить это до сведения Джиорсал.
Сесиль, взяв Ниарру за руку, старалась успокоить ее.
– Все в порядке, – повторила она. – Ну, пожалуйста, Ниарра.
Успокоенная тем, что щеки Сесиль обрели нормальный цвет, а голос – спокойствие, Ниарра кивнула.
– Поднимись наверх к Изабел. Я пошлю Джиорсал к тебе, как только она сможет оставить гостей.
Как будто в тумане, Сесиль направилась через зал к лестнице, ведущей в верхний коридор. Она шла, улыбаясь незнакомым людям и машинально здороваясь со знакомыми. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, она подняла глаза и прямо перед собой увидела Данмара. Его пронзительный взгляд, казалось, проникал в душу, на губах появилась усмешка. Сесиль улыбнулась, как будто в его взгляде не было ничего дурного.
И только Доннчад заставил ее замедлить шаг. Он стоял у лестницы, и по его взгляду она поняла, что он видел, как его племянник увел ее из зала. Он улыбнулся ей доброй улыбкой, и у Сесиль навернулись на глаза слезы.
На первой же ступеньке она споткнулась, и у нее из глаз брызнули слезы. Что Иан Гилликрист сделал с ней? Она привыкла считаться с чувствами других людей, привыкла скрывать собственные чувства, чтобы не причинять людям боль и не вызывать их гнева. Но с Гилликристом все было не так. Она буквально старалась вытянуть из него его боль, разделить ее с ним и как-то смягчить ее. Это открытие потрясло Сесиль. Она пренебрегла приемами защиты, которым когда-то обучала ее мать, и намеренно открылась страданиям другого человека.
Добравшись до своей комнаты, Сесиль закрыла за собой
К тому времени, как появилась Джиорсал, тесное платье уже покоилось в гардеробе, а Сесиль нежилась в мягких ночных одеждах.
Джиорсал внимательно посмотрела на спокойное лицо дочери и не поняла, что так взволновало Ниарру.
– Оставь нас, Изабел. Мне нужно поговорить с Сеси. Я тебя позову. – Она улыбнулась, глядя, как Изабел почтительно изогнулась в поклоне и вышла из комнаты.
Сесиль устроилась на середине кровати и разгладила место рядом с собой. Джиорсал послушно села рядом.
– Ты напугала Ниарру.
– Я не хотела этого.
– Плохо себя чувствуешь?
– Нет, мама. – Сесиль не знала, что сказать дальше. Ей было что сказать, но объяснить что-либо она никогда бы не смогла. Она знала, что мать непременно будет задавать вопросы, на которые она не сможет ответить. Джиорсал ничего не говорила, а просто сидела и смотрела на дочь. Наконец Сесиль собралась с духом.
– Я выхожу замуж за Иана Гилликриста.
Брови Джиорсал поползли вверх:
– Чтобы сделать приятное отцу?
– Себе. – Это было правдой лишь отчасти. Ей было бы куда как приятнее никогда не слышать имени Гилликриста, но сейчас она не могла закрыть глаза на то, что произошло между ними. Между ними установилась незримая связь, которую она не могла отрицать. Зная это, она уже не могла выйти замуж ни за кого другого.
– Почему?
Этого вопроса она ждала, но отвечать на него не могла. Ее пальцы нервно теребили простыню. Наконец ее взгляд встретился с пристальным взглядом матери.
– Потому что я должна. Я действительно не знаю почему, но я должна. Это правда.
– О, Сеси, – выдохнула Джиорсал. Ей была знакома спокойная решимость дочери, ее уверенность в своем выборе. Много лет назад она сама испытала те же самые чувства, когда впервые увидела Сэлека. За его доспехами она услышала биение его сердца. Они поженились, и никогда за всю свою жизнь она не пожалела об этом. Все эти годы они оставались единым целым. Сэлек был ее пожизненным избранником, и Джиорсал не могла не понять, что ее дочь повторяет ее судьбу.
Сесиль пыталась разгадать те чувства, которые обуревали мать и отражались на ее лице, хотя и понимала, что со стороны Джиорсал больше не последует ни вопросов, ни протестов.
– Ну, хорошо, – спокойно сказала Джиорсал. – Я поговорю с отцом, и пусть будет так, как ты хочешь.
– Если и Иан этого захочет. – Сесиль не была уверена, что он захочет на ней жениться. Скорее всего, нет. Она не чувствовала в нем той страсти, которую испытывает мужчина к женщине.
– Захочет. – По своему опыту Джиорсал знала, что если между ними образовалась незримая нить, то иначе и быть не может. Она надеялась на то, что эта нить будет придавать силы им обоим, как ей с Сэлеком. Однако ей хотелось, чтобы избранником ее дочери был кто-нибудь другой, а не этот сердитый Гилликрист. Если бы только не ее недомогание, которое она чувствовала последнее время, она бы, конечно, не торопилась со свадьбой дочери.