Сердце колдуньи
Шрифт:
— Проклятие развеяно по ветру, — сообщил он Меррим, пытавшейся привести в порядок грязное платье. И в голосе его звучала такая абсолютная убежденность, что она кивнула. Им обоим придется в это поверить!
— Да, — улыбнулась Меррим. — Думаю, ты прав. Оно каким-то образом было связано с золотым сундучком. Откуда он взялся? И почему становился глубже у меня на глазах? Очень уж это странно, Бишоп. Но кто спрятал его в дыре?
Она тараторила и тараторила, задавала десятки вопросов, но внезапно осеклась и замолчала. Потому что увидела в его лице нечто
«Оставь все это в покое. Оставь все вопросы здесь, в пещере».
Приключение благополучно закончилось, они живы и избавились от проклятия.
— Едем домой? В Пенуит? — выдохнула она.
— Домой?
— Да. Теперь это наш общий дом. И мне не придется волноваться, что ты рухнешь лицом вниз в жареного фазана на нашем брачном пиру.
— Да. Мне тоже как-то не нравилось об этом думать. Но, Меррим, мы должны пожениться как можно скорее. Ты носишь мое дитя!
Руки Меррим мгновенно накрыли живот в инстинктивном жесте защиты.
— Может, ты и прав, — протянула она. — Наконец-то я принесу ребенка своему пятому мужу.
Бишоп расхохотался.
Завидев хозяина, Бесстрашный поднял голову и заржал. Меррим полной грудью вдыхала соленый воздух.
Бишоп же думал о том, что вместе с проклятием исчезли все: принц, Брешия, Модор. А что случилось с Майдой? Меррим, с ее рыжими волосами и зелеными глазами… чей она потомок? Майды или самой Брешии? Но кто может ему ответить? Да и не важно, узнает ли он это или нет.
Бишоп кивнул и тронул руку Меррим.
— Едем домой, милая. Едем домой.
Сент-Эрт два дня спустя.
— Мы знаем только, что молодой человек, некий Фиорал из Грандир-Глен, захватил Пенуит. Это произошло четыре-пять дней назад. Говорят, с ним было около двадцати человек. Теперь он ждет возвращения Меррим, чтобы жениться, — сообщил Дьенуолд, бросая Бишопу яблоко из садов Сент-Эрта.
— Мы надеялись на проклятие, но оно его не убило, — пожаловалась Филиппа.
— Потому что не на ком было жениться, — пояснила Меррим, вгрызаясь в свое яблоко. — Меня же там не было.
— Да и проклятия больше не существует, — добавил Бишоп.
— Мы так и думали, что ты его снимешь, — кивнул Дьенуолд, принимаясь за яблоко. — Мой чертов тесть — да, злосчастному королю просто необходимо постоянно напоминать о моем несовершенстве — послал гонца с требованием оказать тебе всяческую помощь, хотя он твердо уверен, что ты снимешь проклятие. Он написал, что в тебе есть нечто, позволяющее творить чудеса.
Дьенуолд бросил огрызок одному из волкодавов.
— Полагаю, когда мы с Филиппой в следующий раз посетим Виндзор, он и там будет расписывать твою проницательность, твою проклятую хитрость, способность проникнуть в суть вещей.
Дьенуолд со вздохом сложил руки на плоском животе.
— Ну а потом он примется громко жаловаться каждому встречному, что хотел бы видеть именно тебя мужем своей милой Филиппы, не меня, бедного
Филиппа поцеловала мужа, погладила по плечу и улыбнулась гостям:
— Он расстраивается.
— О нет, Филиппа. Он просто шутит, — заверила Меррим. — Никому в Сент-Эрте не грозит голод.
— Дело не в этом, — возразила Филиппа, запустив пальцы в волосы мужа. — Дьенуолд расстраивается, потому что недалеко от Сент-Эрта орудует шайка разбойников и он хотел разгромить их, но сыновья, хватаясь за его ноги, умоляли и заклинали не делать этого. Твердили, что король, их дед, будет недоволен.
— Эдуарду и Николасу всего восемь месяцев, — рассмеялся Бишоп, — и вряд ли они способны кого-то о чем-то молить, не говоря уж о том, чтобы удерживать!
— Собственно говоря, от их имени выступил Круки, верно, дурак?
Шут выпрямился во весь свой невеликий рост, едва доставая макушкой до подмышки Меррим, и пронзительно запел. Резкие звуки летели в высокий потолок зала.
Король сказал — его воля закон.Больше милорд не ловит воров!Он устал, он пришел отдохнуть,Но до того, как мирно уснуть…Не докончив, Круки повалился на спину, замолотил кулаками по голове и взвыл:
— Я все испортил! Хотел сложить песню о том, как господин заставляет госпожу кричать во все горло, когда ее ублажает. Я все испортил, потому что не нашел рифмы! Но теперь, когда вы знаете, как следовало бы спеть, скажите, ведь это было не слишком плохо?
— Нет, Круки, — заверила Филиппа, — не слишком. И я не кричу во все горло, болван ты этакий!
— Ха, — фыркнул Дьенуолд, — ты так вопишь, что бедный привратник Принн каждый раз поднимает тревогу, в полной уверенности, что на замок напали. То, что ты спел, Круки, никому не нужная правда, которая никого не должна интересовать. Лучше поскреби свою вшивую голову и придумай что-то получше. В конце концов, у нас гости, достойные гости!
С этими словами Дьенуолд поднялся, пнул шута, и тот кубарем покатился по тростниковым подстилкам.
Глава 34
— Мои люди волнуются, — объявил Дьенуолд Бишопу. — Потрясают оружием, хвастаются своей силой. Мы целых две недели не видели ни одного разбойника! Они готовы искрошить в капусту солдат, занявших Пенуит. Надеюсь, у тебя хороший план?
— Да, — кивнул Бишоп, глядя на возвышавшийся вдали Пенуит. — План у меня есть.
Дьенуолд не стал допытываться. Бишоп сам расскажет, когда захочет.
А Бишоп думал о том, как странно, что вокруг все зеленое: поля, кусты, деревья. Земля, темная и жирная, была готова к рождению нового урожая. Яркие полевые цветы усеяли луга. Больше в Пенуите не было засухи. Но почему она вообще началась? Принц ничего не говорил.