Сердце Кровавого Ангела. Дилогия
Шрифт:
Дверь комнаты резко распахнулась, впуская Первородного. Он моментально сориентировался и, бросившись к окну, задвинул портьеры.
— Вижу, и об этом Бурр тебя не предупредил, — пробурчал вампир, подходя ко мне и опускаясь на корточки рядом.
Я тяжело дышал, чувствуя, как болезненно проникает воздух сквозь обожженное горло. Но уже через несколько секунд стало полегче — началась регенерация. Первородный подхватил меня на руки, заставив снова вскрикнуть от прикосновения к обожженной коже, и уложил на кровать.
— Да, это одна неприятная особенность вампиров. Излишняя чувствительность к солнцу, — сказал он, садясь рядом со мной. — Раньше она доставляла нам немалые неудобства, пока один из наших ученых не открыл
Я с облегчением выдохнул.
— Спасибо.
— Пока не вернулся Бурр, у меня есть время, чтобы рассказать тебе и о других необходимых для выживания вещах. Это тебе пригодится, когда начнешь самостоятельную жизнь.
Я не смог сдержать удивления.
— Разве вы не заставите меня оставаться рядом с вами? Вы ведь теперь мой хозяин.
— Да зачем ты мне сдался? — усмехнулся Первородный. — По крайней мере, сейчас от тебя никакого проку. Живи своей жизнью, набирайся ума и опыта. А там посмотрим. Но в любом случае никого я при себе силой не удерживаю. Да и предпочитаю не держать постоянно при себе тех, кто знает, кто я на самом деле.
Вспомнив о слухах, которые ходили про повелителя вампиров, я согласно закивал. В душе расправляла крылья радость. Неужели скоро я и правда стану свободным? О том, что буду делать без гроша за душой и без каких-либо связей, даже не думал сейчас. Все это казалось неважным. Был уверен, что не пропаду. В крайнем случае, стану наемником или устроюсь в какую-то торговую лавку. Вот и пригодятся навыки, полученные в замке!
Даже мысли не возникло о том, чтобы ехать ко двору и просить короля о милости к потерявшему свои владения дворянину. Нет уж, после того, как Бурр красноречиво продемонстрировал, что может там ждать смазливого парня, и ноги моей там не будет! Да и я никогда не считал зазорным зарабатывать себе на жизнь трудом, в отличие от многих аристократов. У моего отца были на этот счет довольно смелые взгляды, которые он привил и мне. Наши владения не были богатыми, и многое приходилось делать самим, невзирая на высокое положение. Так что предстоящие трудности не пугали. Я был готов хоть сейчас покинуть замок Бурра. Но мысли о моем мучителе вдруг навели на не слишком утешительные опасения.
— Бурр ведь не попытается удержать меня при себе силой даже сейчас? — напрямую спросил у Первородного.
— Насчет этого не беспокойся, — губы вампира сжались в тонкую линию. — Ни одно мое создание еще не становилось чьим-то пленником. С Бурром я лично поговорю на этот счет. Он не посмеет удерживать тебя силой.
Вампир поднялся и подошел к окну. Снова раздвинул портьеры. Я напрягся, ожидая новой вспышки боли, но в этот раз подобного не произошло. Видать, эликсир уже начал действовать. Первородный приблизился к столику с висящим над ним зеркалом. Стал перебирать драгоценности, лежащие в шкатулке. Те, что дарил мне Бурр, желая сделать приятное. Выудив серебряный медальон, приблизился ко мне и, поймав мой недоуменный взгляд, чуть улыбнулся.
— Смотри.
И я уставился на поверхность медальона, где начал проявляться странный узор. Сам по себе, будто повинуясь чужой воле. Я потрясенно выдохнул, различая благодаря гораздо более острому теперь зрению затейливый вензель. Знак Первородного, его личную печать, какую не раз видел на письмах, получаемых Бурром. То, что для людей было лишь ничего незначащим узором, для вампиров было знаком особого расположения
— Я надеюсь, ты не будешь использовать это без нужды и станешь добиваться всего своими силами. Но это все же отвадит тех вампиров, что не особо разборчивы в средствах. На твою беду, ты слишком красив, мальчик. И кажешься слабее, чем есть на самом деле. Даже сейчас тебя могут пожелать сделать постельной игрушкой. Но мой знак даст понять, кто стоит за тобой. Не оградит тебя, конечно, от поединков, но не позволит пятнать твою честь.
Он сам надел на меня украшение и я снова от всей души поблагодарил своего неожиданного покровителя. Первородный же пообещал, что скоро мне доставят еще одну незаменимую вещь — особый кинжал, способный трансформироваться в меч. Без этого оружия вампиру не обойтись при стычке с сородичами.
Я впитывал те знания, какими Первородный счел необходимым поделиться со мной, с жадным рвением. И даже жалел, что не могу еще хотя бы несколько дней провести рядом с ним. Странно, но теперь уже моя неприязнь ко всему вампирскому роду не распространялась на него. Не знаю почему, но чувствовал в Первородном нечто близкое себе по духу. То самое внутреннее благородство, о котором он говорил. И пусть боязливое почтение перед столь могущественным существом никуда не ушло, я чувствовал, что пока не сделаю чего-то недопустимого, не стоит ждать от него ничего плохого. Мне придется забыть о прежней жизни, подчиняться вампирским законам, но в большинстве своем они оказались не такими уж вопиющими и жестокими. И я точно знал, что никто, кроме Первородного, не имеет права меня заставить убивать людей, участвовать в этой непрекращающейся войне. А он дал понять, что не станет принуждать ни к чему. И я планировал затеряться среди людей, скрывая свою сущность, вести мирную жизнь. Если, конечно, это получится. Но я надеялся на лучшее.
Оставалось самое неприятное — встреча с Бурром Дагано сегодня вечером. Наверняка он придет в ярость из-за того, что добыча ускользнула у него из рук в тот момент, когда он был уже уверен в успехе. И вместе со злорадным торжеством ощущал все же страх. Уж слишком сильна была одержимость Бурра мной. Что если он плюнет даже на прямой приказ Первородного и как только тот оставит меня, снова попытается пленить?
Бурр вернулся вечером, вскоре после того, как Первородный научил меня питаться так, чтобы не причинять излишней боли и не осушать жертву до капли. Последнее далось не слишком легко. Стоило начать пить кровь, как тело охватывала такая эйфория, что остановиться было нелегко. Особенно если человек казался привлекательным физически. Первородный посоветовал поначалу выбирать для еды людей, которые не вызывают симпатии. Так будет легче научиться сдерживаться. Мы как раз обсуждали детали, сидя у камина в том самом зале, где состоялось наше знакомство, когда дверь распахнулась, впуская Бурра.
Тому стоило бросить на меня лишь взгляд, чтобы осознать случившееся. То, что теперь я такой же вампир, как и он. Бурр застыл, как громом пораженный, с искаженным полубезумным выражением лица. От этого меня внутренне передернуло. Казалось, вампир с трудом сдерживается, чтобы не наброситься то ли на меня, то ли на Первородного. Но ему все же хватило силы воли, чтобы перебороть себя. Лицо будто закаменело, принимая уже более осмысленное выражение.
— Почему? — только и сумел выдавить он, уставившись на повелителя.
— Ты осмеливаешься требовать объяснений? — прозвучало так сухо и холодно, но вместе с тем угрожающе, что у меня мурашки побежали по коже.
Бурр опустил голову и некоторое время тупо смотрел на носки своих запыленных сапог. Видимо, сильно спешил вернуться, раз даже не переоделся, прежде чем идти сюда.
— Ты сделал то, о чем я просил? — заговорил снова Первородный.
Бурр вздрогнул, словно мысленно находился где-то в другом месте, и хрипло ответил:
— Да, все прошло благополучно.