Сердце кугуара

Углицкая Алина

Лукаш даже представить себе боялся, что будет потом. Но инстинкты оказались сильнее рассудка.

Ева почувствовала, как мужские руки осторожно сжимают ее. Сильные руки, надежные. Появилось желание расслабиться и довериться им. Здесь, в темноте, казавшейся бесконечной, эти руки стали надежным якорем, единственной точкой опоры. Тихо выдохнув, Ева позволила этим рукам обнять ее. Чуть повозилась, устраиваясь поудобнее. И услышала полузадушенный стон, прозвучавший над ее головой.

Встревоженно дернулась:

— Ты ранен?

Но руки не отпустили. Наоборот, сжались сильнее, почти вдавливая в напряженное

тело.

— Нет, — процедил Лукаш, почти теряя контроль, — не двигайся.

— Почему? Что происходит?

— Лучше тебе не знать…

По спине Евы пополз холодок. Инстинкты упрямо шептали: ты совершаешь ошибку. Здесь, рядом с тобой, притаилась опасность. И она намного серьезнее, чем детский страх перед тьмой. От этой опасности не помогут таблетки, даже если ты проглотишь весь пузырек…

Этот мужчина… Ее проклятье… Он пришел, чтобы продолжить то, что начал еще тогда… Он обещал, что вернется за ней, и вот, она здесь. В его руках. Беспомощная и доступная…

Судорожно втянув воздух, она уперлась руками в его грудь.

Постаралась толкнуть. Ответом ей послужило глухое рычание.

Так обычно рычат собаки, когда у них пытаются вырвать кость. Но как такие звуки могло издавать человеческое горло? Не человеческое. Здесь, в темноте, Ева была заперта с вером…

— Я же сказал, не двигайся! — совсем не ласково рыкнул он.

Сухие, горячие губы оказались так близко, что Ева почувствовала жар, исходящий от них. Его дыхание, скользнув по ее щеке, заставило сжаться мышцы внизу живота. В темноте она не видела лицо Лукаша, но ей показалось, что она видит блеск его глаз. Да, глаза вера светились в темноте. И они становились все ближе.

— Прости… — хриплый шепот раздался у самого уха. — Я постараюсь быть нежным…

Нежным?

Пару секунд Ева пыталась понять смысл этих слов. А когда поняла, ее вновь охватила паника. Детские страхи нахлынули новой волной, почти лишая рассудка. Незнакомец, так напугавший ее когда-то, вернулся. И если она не попытается сделать хоть что-то, он изнасилует ее прямо здесь!

Но сделать она ничего не успела. Его рот накрыл ее губы. Отчаянно застонав, она почувствовала, как его язык врывается в глубину ее рта, как его руки жадно пробираются под верх пижамы и ложатся на грудь. Горячие ладони накрыли мягкие холмики, сжали. И хриплый мужской стон наполнил Еву вместе с поцелуем.

Лукаш дышал тяжело, со свистом втягивал в себя дурманящий аромат. Когда, в какой момент он утратил контроль над Зверем — он даже не заметил. Наверное, когда понял, что у нее овуляция, и это окончательно снесло ему крышу. Но все, о чем он способен был думать сейчас, это хрупкое, женское тело под ним, в которое до умопомрачения хотелось войти. Погрузиться на всю длину, почувствовать вкус своей самки: вкус ее соков, ее желания. Познать ее страсть.

Упиваться ею.

Все остальное отошло на десятый план.

Ева внезапно осознала, что руки Лукаша давно отпустили ее плечи. Что она сидит, вжавшись спиной в мягкую стену и раскинув ноги, а мужские пальцы, чуть подрагивая, двигаются вверх по ее бедрам, поднимая тонкую ткань пижамных штанов. И от этих прикосновений ее саму колотит мелкая дрожь, а в голове царит пустота.

— Пожалуйста! — простонала она, отворачиваясь от его губ. — Хватит!

— Поздно…

Прости…

Вот кончики его пальцев достигли линии, где нога переходит в пах. Слегка погладили. Ева гулко сглотнула. А в следующий момент почувствовала, как ее приподнимают над полом, поддерживая под ягодицы. В голове включилась сирена: о, господи, он снимает с нее штаны! Еще секунда — и она окажется голая перед ним!

Это придало девушке сил. Взвизгнув, Ева начала отбиваться. Ее удары были не сильнее комариных укусов, она даже не видела, куда бьет, но Лукаш, невидимый в темноте, заворчал.

Его самка сопротивляется?

Ошеломленный таким отпором, он на секунду ослабил хватку. И Ева, ударив ногой в темноту, попала пяткой ему в лицо. Прямо в челюсть.

Вер охнул, на секунду выпуская ее из рук. Это был шанс. Вскочив на ноги, Ева бросилась прочь. Она успела сделать пару шагов, когда на нее обрушился ураган в человеческом теле. Сильные руки дернули ее вверх, на мгновение задержали в воздухе, а в следующую секунду Ева почувствовала, как падает вниз.

Все, он поймал ее. И в этот раз не отпустит.

Глава 13

Они упали вместе. Лукаш оказался внизу, Ева — распластанной на его груди. Он не дал ей прийти в себя, тут же перевернулся, подминая девушку под себя. Внедрился бедрами между ее ног, и его напряженный член уперся в ее промежность. Вер зарычал, разъяренный внезапной преградой — одежда не давала ему войти в вожделенное тело. Глаза зверя вспыхнули желтым огнем.

Еще мгновение — и в темноте раздался треск ткани. Ева почувствовала прохладу, скользнувшую по груди. Он порвал ей пижаму? Эта мысль исчезла, не успев оформиться, потому что горячие жадные губы обхватили сосок. С утробным ворчанием втянули его, и шершавый язык заскользил, лишая девушку сил. Еву пронзила сладкая молния, прокатилась волной от корней волос до кончиков пальцев. Бедра увлажнились, ответили томной пульсацией.

Нет, так нельзя.

Она инстинктивно вцепилась в его плечи, не зная, оттолкнуть или прижать сильнее.

— Господи… — из груди вырвался жалкий всхлип, перешедший в рыдание. По лицу покатились слезы. — Пожалуйста…

— Прости… прости…

Его лихорадочный шепот был похож на бред сумасшедшего. В какой-то момент Ева подумала, что этот мужчина не контролирует себя, что он одержимый. Ее руки упали вдоль тела. Сопротивление было бессмысленным, он в любом случае сильнее ее. Он в любом случае сделает то, что хочет: возьмет ее здесь, в темноте, на этих дешевых матах. И ее ничего не спасет. Ночной кошмар превратился в реальность. Его губы нашли ее лицо, язык слизнул соленые капли.

— Ты плачешь? — в его тоне появились новые нотки. Он беспокоился. Беспокоился о той, кого собирался изнасиловать? — Я сделал больно?

Из горла Евы вырвался истеричный смешок:

— Больно? Нет, что ты. Ты всего лишь собираешься меня трахнуть, не спросив разрешения!

Лучше бы она промолчала. Отвращение, которое Лукаш почувствовал в ее голосе, заставило его зверя слететь с катушек. В темноте веры видели прекрасно, им не нужен был свет. И потому он точным движением ухватил девушку за затылок, зарылся пальцами ей в волосы и приблизил ее лицо к своему. А потом прорычал: