Сердце ледяного мира

Шепот Яна

Как же он бесил! Да и весь этот театр абсурда тоже надоел. Хотелось встать и уйти: у него есть более важные занятия. Но Оратор сдержал порыв и ответил спокойным голосом. Сколько же выдержки потребовало это действие.

— Ситуация сложилась необычная и требовала быстрых решений. Если бы у меня было время на подумать или если бы люди не были переполнены страхом…. Нет. Я бы даже сказал, ужасом, от того, что колдуны устроили побоище возле нашей деревни! — Оратор специально проговорил последнее предложение громким голосом и замолчал ненадолго, чтобы дать старейшинам прочувствовать эту фразу, а потом продолжил, но уже тише: — Я бы, несомненно, обратился бы сперва к вам. А так я действовал, как того требовала ситуация.

Но прошу обратить Ваше внимание, что люди были напуганы. Они сходили с ума от мысли, что магия осквернила нашу землю, что могла проникнуть в дома, сердца и души, — каждое слово Оратор говорил всё громче и вкладывал в него больше чувств, как на проповеди. Он придерживался одного правила: «Если сам не проникнешься своими словами, то и другие тоже». — И я дал им утешение. Дал им чувство опоры и землю под ногами. Да, я, возможно, перегнул палку, но, — Оратор мысленно чертыхнулся. Не нужно было признавать свою вину. Даже на самую малость. Но что сделано, то сделано. Оратор поднял палец. — В моих мыслях не было никакого злого умысла. Я хотел помочь людям и, благодаря моим действиям и решениям, жители Лаерда из напуганных пташек превратились в волков, которые хотят очистить землю от магической скверны! Раз уж Совет недоволен моими действиями, то давайте тогда сейчас решать, как же следовало бы поступить в данной ситуации. Вместо того, что тратить время на выяснения «собирался ли я отбирать власть у вас или не собирался». Не собирался! — Оратор поднялся, распрямился и ударил себя раскрытой ладонью в грудь. — Я божий человек. Я проводник божественного взгляда. Мне чужда потребность во власти! Всё, чего я желаю, это и дальше служить людям и Всевидящему. Большего мне и не нужно!

Оратор выкрикнул последнюю фразу и упал на стул, будто в этой речи израсходовал всю свою жизненную силу. Старейшины переглянулись. Они явно были под впечатлением от его речи, кроме кучерявобородого: он смотрел с подозрительным прищуром.

— Так Вы признаёте, что, как Вы выразились, «перегнули палку», — язвительно произнёс он.

Оратор поджал губы. Так и знал, что старик уцепится за эту фразу, чтобы принизить его и показать, кто здесь власть. Старейшина продолжал, явно наслаждаясь выигрышным положением:

— Подтверждаете ли, что в следующий раз Вы обратитесь в Совет, а не станете принимать самостоятельных решений?

Хотя Оратору и не нравилось, но он сам дал вожжи в руки старика, поэтому нужно было следовать правилам, и он кивнул. Кучерявобородого это явно порадовало: он словно засветился, а в его облике появилось больше гордости — плечи распрямились, нос задрался, а глаза сузились.

— Уважаемые старейшины, прошу зафиксировать то, что наш обвиняемый признал вину и раскаялся.

«Не каялся я. Не нужно врать!» — мысленно поспорил Оратор.

— Ввиду этого, предлагаю вынести ему предупреждение о недопустимости подобного поведения, — продолжил кучерявобородый. — При повторном нарушении на Совете будет поднят вопрос о замене Оратора! Все согласны со мной?

«Не вам решать, оставаться мне в деревне или нет, — усмехнулся про себя Оратор. — Меня назначает Яснослышащий и только он будет определять, оставлять меня на службе здесь или перевести. Если будет самодеятельность со стороны этого старейшины, то я напишу в Великий Дом, пускай там разбираются!»

— Эрл? ЭРЛ?! Разбудите его кто-нибудь.

Старик с пышными усами похлопал по плечу спящего соседа. Тот встрепенулся и непонимающим взглядом обвел присутствующих.

— А что? Где я?

— Вы на Совете, Эрл. Решаем вопрос с Оратором.

— А что с ним не так?

Кучерявобородый тяжело вздохнул.

— Мы обсуждали то, что Оратор взял на себя полномочия, которыми может распоряжаться войт и старейшины. Мы выразили своё недовольство и решили, что если он в следующий раз так поступит,

то будем ставить вопрос о его переводе в другую деревню. Вы согласны с данным решением или нет?

— Решением? Что?

Старик махнул рукой.

— Четыре «за» — и этого достаточно. Но попрошу вас не расходиться, — быстро произнёс он, когда другие участники Совета зашевелились и стали подниматься. — На повестке дня у нас стоит ещё один вопрос: какие действия предпринимать в связи с утренними событиями. Я напомню, — старик обвёл всех взглядом и поднял указательный палец.

Оратор вздохнул и откинулся на спинку стула. Сейчас нужно проявить терпение и смирение, чтобы досидеть до конца собрания. Где же взять столько сил? Оратор зашептал молитву, изредка прислушиваясь к тому, что говорили старейшины. А они, по его мнению, переливали воду из пустого в порожнее: пересказывали то, что произошло на холмах. Охали. Ахали. Затем начались обсуждения. Кто-то поддержал действия Оратора, на удивление это был не только «пышноусый», но и лысый старик, и даже кучерявобородый. Против высказался «лихорадочный». Он предлагал не будить лихо и побыстрее забыть ситуацию. Потом голосовали: старейшины достали из карманов мешочки с камнями, и каждый положил перед собой камешек определенного цвета. Три белых, один чёрный.

— Кто-нибудь, проголосуйте за Эрла, — попросил кучерявобородый.

— Но мы не… не знаем… как…он…, — начал было «курага»,

— Просто положите перед ним серый камень. Нужно соблюсти формальность, — перебил старик.

«Курага» полез в карман Эрла, достал мешочек, высыпал камни на стол, отобрал чёрный с белым и положил обратно в мешочек, а серый пододвинул поближе к «спящему».

— Отлично! — воскликнул кучерявобородый. — Решение принято! Мы соберём людей, чтобы прочесать ближайшие леса и проверить, остались ли следы после колдунов. Собрание объявляется закрытым!

«Зачем был нужен этот цирк? — думал Оратор, поднимаясь со стула. — И так люди уже настроились на поиск. Возможно, они уже стоят на холмах и ждут меня. Какая бессмысленная потеря времени!»

Глава 18: Ивор

Карета въехала на подвесной мост, который соединял два скальных выступа: Верхний город и гостиный двор. Ивор выглянул в окошко и увидел отвесную скалу. Деревья на её уступах выросли маленькими и хилыми. Корни торчали из серого камня. В другом окне синело небо, но далеко на горизонте клубились чёрные облака, напоминая разъярённую орду. Внизу расстилалась лощина: камни на жёлтой траве напоминали комья грязи. Пятно снега на склоне блестело в лучах гаснущего Сангара. От высоты у Ивора перехватило дыхание, а сердце тревожно сжалось. Он завесил окошко шторкой и закрыл глаза.

Карета дёрнулась, когда съехала с брусчатки, и покатилась ровнее по гладкой земляной дороге. Сделав полукруг, лошади остановились. Лакей открыл двери. Ивор вылез. Тело затекло от долгого сидения. Хотелось размяться, но он сдержался. Это будет выглядеть по-крестьянски.

Перед ним возвышался гостиный дом. Длинная лестница вела к распахнутым дверям, через которые проходили люди. Одни дамы, держа кавалеров под локоть, собирались, видимо, на прогулку. Другие же возвращались с рынка. За ними, словно птенцы за мамой уткой, шла прислуга, неся корзины с покупками.

Комната, которую снял Ивор, напоминала его опочивальню: кровать с балдахином, стул, обитый мягкой тканью, и широкий стол, на котором стояли кувшин и таз для умывания. По углам разместились круглые железные жаровни на кручёных резных ножках. Стену украшал гобелен: прекрасная нагая нимфа, укутанная лишь своими длинными волосами, играла на лире. Ивор залюбовался вышивкой. Какая тонкая работа! Мастер сумел изобразить и изящные пальцы, которыми девушка перебирала струны, и голубые глаза из-под длинных чёрных ресниц. Наверное, он потратил не один год, чтобы соткать такую красоту.