Сердце меча
Шрифт:
Как давно она не летала! Констанс готова была петь от вновь испытанной радости полета.
— Дик, какова ее максимальная скорость, позволенная на этой трассе? — спросила она.
— Сто километров в час, миледи.
— Ну так выжми все сто. Я хочу попасть на борт корабля как можно быстрее.
— Слушаюсь! — в голосе мальчика промелькнула озорная радость, выдавшая родственную душу, и вельбот лихо выскочил на трассу. Джек засмеялся и захлопал в ладоши.
— Поехали, — весело сказала Бет.
— Поехали, поехали! — кричал Джек, припав к иллюминатору.
Со стороны орбитальная станция Тепе-Хану напоминала «португальский кораблик». Тулово
Пилотирование здесь требовало ювелирной точности и безупречной реакции — иначе корабль, врезавшись в хитросплетения конструкций, получит фатальные повреждения, а нанесет — еще большие, хоть и не столь роковые, задав ремонтникам работы на год.
— Дядя Гус, смотри сколько звездочков на небе! Дядя Гус, а почему мы вверх ногами, а не падаем? — и, не дождавшись ответа «Инерция, мой мальчик», — Дядя Гус, смотри какой корабль красивый!
Джек имел в виду то ли лайнер компании «Ямадзакура», то ли военный шлюп Доминиона.
— А вон и наш кораблик, — Констанс показала пальцем на пришвартованное к одной из «спиц» станции кургузое суденышко.
— Некрасивый, — поморщился Джек.
— Но очень быстрый и надежный, — леди Констанс взяла сынишку за руку. — И он доставит нас к папе.
— Скоро?
— Как только сможем, милорд, — сказал Дик. — Миледи, в нашем секторе нет гравитации. Она есть в жилых отсеках, то есть, а здесь нет ее. Надо будет это… выплывать через люк. Там наши встречают, так что руки вам подадут. А трапа нет. Мы же не думали, что это вы будете. Простите.
— Расслабься, — шепнула ему Бет. — Пробку вынь.
— Я думаю, из этого не стоит делать проблему, — поддержала ее леди Констанс. — Несколько минут — не тот срок, чтобы невесомость повредила здоровью, не так ли?
— Да, это верно, — Дик и в самом деле немного расслабился. — «Паломник», вхожу в стыковочный узел.
Вельбот дрогнул в последний раз и застыл, намертво зафиксированный на трех точках. Леди Констанс ощутила исчезновение тяжести. Дик высвободился из «люльки» и помог ей отстегнуться, потом она освободила Джека.
— А я летаю! — крикнул мальчик. — Мама, смотри, как я летаю!
— Интересное ощущение, — сказал лорд Августин. — Но, хм, неприятное.
Мягкий тычок в корпус вельбота — сквозь колпак Констанс увидела трубу переходника.
— Леди первыми, — сказала Бет. — Слушайте, а так даже неплохо. Не нужно чемодан на себе тащить: толкнул по воздуху и пускай себе плывет.
— Мы поможем донести вещи, — пообещал Дик. — То есть… я помогу.
Ну да, усмехнулась про себя Констанс. Вот еще одно преимущество путешествий а-ля Гарун-ар-Рашид: никто не морочит голову торжественными церемониями встречи.
— Гомэн, —
Увидев леди Констанс, капитан застыл на месте с приоткрытым ртом. Донован Хару в изображении видеопанели связи казался куда более массивным — а может быть, дело тут в том, что Констанс в последний раз видела его воочию очень давно, когда он был моложе, а она… э-э-э… ниже ростом. Тир-нан-Ог массивнее Земли, и сила тяжести там составляет 1,3 G, поэтому человек ростом выше 180 см там — большая редкость. Констанс доросла только до 168, капитан был чуть пониже Дика — где-то 170. На других планетах авалонцев часто дразнят гномами, а капитан Хару вдобавок носил бороду и имел рыжеватый цвет волос. Разъяренный гном в юката [11] .
11
Легкое летнее кимоно, используется также как нижнее белье.
Придя в себя, он обиженно просипел:
— Миледи! — и грохнулся на колено. — Простите!
— Мастер Хару, не стоит винить себя. Приехать инкогнито — был мой выбор, а как тяжело для вас было согласиться на перевозку пассажиров — я знаю. Что же касается вашей… космической терминологии — то я просто не понимаю ее.
Капитан поднялся и просиял.
— Ну, тогда пойдемте! Специально пассажирского лифта, простите, нет. У нас тут все-таки охотничье судно, а не яхта. И… мы ж не знали, что вы прибудете сами, так что наверху… порядку никто не наводил, словом.
В жилом отсеке Констанс поняла, что капитан имел в виду, сказав «порядку никто не наводил». Нет, здесь было чисто — космические корабли и станции самое чистое место в мире. Но вот представления левиафаннеров о том, как следует украшать свое жилище, были весьма своеобразны.
Начнем с того, что «Паломник» сошел со стапелей Идзанаги — то есть, все указатели внутри гондолы были на нихонском. А экипажи подбирались пестрые, из разных племен и с разных планет, поэтому указатели были продублированы черным несмываемым маркером на аллеманском, синим — на гэльском и красным — на астролате. Но как продублированы! Нет, аллеманский вариант, судя по всему, добросовестно повторял нихонский. Над входом в столовую было написано черным: «Dining-kamer». А рядом, красным и синим, было со смаком выведено на двух языках — «Жральня». Тот же озорник вывел над входом в блок офицерских кают: «Большие шишки».
— Поместим мы вас здесь, — сказал капитан. — Вы, миледи, юный милорд и ваша камеристка будут жить в моей каюте, а Майлз потеснится к Дику, и даст место лорду Августину.
— Капитан, отведите нам любое свободное место — и не стоит…
— Миледи, — оборвал ее капитан. — Во время охоты здесь все живут друг у друга на головах. А сейчас каждый из нас шикует в отдельной каморе. Но поверьте, простор тут — единственная роскошь, все каморы одинаковые, так что я ничем ради вас не жертвую. Просто в тех каморах на стены понаклеено всякое г… дрянь всякая. Не хочу я, чтобы вы или там ваша служанка или мальчик это видели, вот и все. У меня чисто, у Майлза тоже. На том и порешим, хорошо?