Сердце меча
Шрифт:
Теперь не хотелось показываться лахудрой перед миледи. Дик заглянул в туалет и в душевую — умыться и заново перевязать волосы. На висках уже отросла густая щетинка — Дик взял немного геля и бритву, растер пену у висков и за ушами и тщательно выбрил эти места. Теперь можно было и показаться на люди.
Все ждали его в кают-компании. Под одной из стенок сидели четверо гемов, под другой — леди Констанс, лорд Гус, Джек, Динго и Рэй. Железная рука боевого морлока сжимала ошейник коса. Морита занимал угол под дверью, в отдалении и от тех, и от других, на максимальном от Динго расстоянии.
Дику ничего не осталось, как занять другой свободный угол, между гемами
— Ну, наконец-то, — сказала Бет. — Мы уже заждались тебя все.
Джек плакал.
— Дик! — крикнул он, вырвался из рук матери и, пробежав через всю кают-компанию, сел перед юношей, заглядывая ему в глаза. — А Бет сказала, что капитан больше не придет, потому что умер. А мама сказала — это значит, что Бог забрал его на небо. Зачем Бог так сделал?
— Я не знаю, Джеки-тян, — Дик взял малыша за плечо. — Наверное, ему нужны там хорошие капитаны.
— А мама сказала, капитан теперь у нас ты.
Дик сглотнул. Живот не отпускало.
— В общем, здесь у меня завещание мастера Хару, — юноша вставил патрон в терминал.
Проектор в потолке мигнул и направил в центр комнаты сноп расходящихся лучей. Посередине его сидел в кресле капитан Хару, одетый в белое траурное кимоно.
— Сегодня 27 июля 2571 года по стандартному земному времени, — сказал он. — Я, Эдвард Донован Хару, диктую завещание на случай моей смерти. Этим завещанием отменяется действие всех прошлых завещаний. Я в здравом уме и твердой памяти, не нахожусь ни под чьим давлением и не подвергался действию наркотика. По имперским законам я — единственный собственник половинной доли корабля «Паломник», левиафаннера класса «шхуна-бриг». Детей и жены у меня нет. Второй половиной корабля владеет доминион Мак-Интайров.
Он откашлялся, и Бет не выдержала, всхлипнула.
— Свою долю в «Паломнике» и годовой добыче, все деньги, что лежат на моем счету в Имперском банке Эрин, я завещаю младшему матросу «Паломника» Ричарду Суне. Он является моим преемником во всех деловых и имущественных вопросах, касающихся судна.
Дик от удивления громко сказал «Оро!» Чего угодно он ждал — но не этого.
— Вот так, пацан, — изображение капитана улыбнулось, и Дик как тошнота усилилась. — Попробуй только теперь слинять в монастырь. От тебя будут зависеть люди. Так, что еще… Если на момент моей смерти Суна еще не будет совершеннолетним, я назначаю его опекуном Майлза Кристи, своего старшего помощника и пилота. А если Кристи будет мертв — то леди Констанс Риос-и-Риордан Мак-Интайр Ван-Вальден. Если же мой наследник погибнет вместе со мной — то корабль переходит в собственность доминиона, а деньги пусть отдадут в сиротский дом михаилитов на Мауи. Вот мои свидетели: старший клерк адвокатской конторы «Роббинс и Роббинс» мастер Комо Роббинс и станционный работник мастер Люций Декадо. Продиктовано в станционном офисе конторы «Роббинс и Роббинс».
Оба свидетеля появились в кадре и заверили действительность документа, положив руки на дорогой печатный экземпляр Евангелия. Мастер Комо Роббинс был явным сантакларцем — подвижным, улыбчивым и коричневым, как башмак. Мастер Декадо походил на станционника-докера, и чувствовал себя как-то скованно.
— Ну что ж, — когда запись закончилась, Морита первым нарушил молчание. — Согласно цеховому уставу, Дик, ты капитан — как единственный оставшийся в живых действительный член команды. А по этому завещанию — ты еще и шкипер. Ты должен решать судьбу корабля и всех, кто на нем находится — а нам остается только смиренно ждать твоего решения.
Дик посмотрел на него попристальнее —
— Я уже подумал об этом, — сказал юноша. — Нужно довести корабль до ближайшего имперского порта. До Санта-Клары еще шесть скачков, до Парадизо — четыре, так что я поведу «Паломника» туда. Там вы, миледи, сядете на имперское пассажирское судно, а я попытаюсь продать левиафана.
— Ты инициирован до Парадизо? — спросил бортмех.
— Нет, мастер Морита. И до Санта-Клара тоже. Мне и так и так придется идти вслепую. Так лучше мы совершим четыре скачка, чем семь.
— Дик, — сказала миледи. — Я мало понимаю в пространственной навигации… но, если так — не попробовать ли нам вернуться на Мауи? Я торопилась. Не желая ждать регулярного имперского судна три месяца, но, раз уж так случилось, то…
— Я хотел бы этого больше всего на свете, миледи, но это слишком большой риск, — сказал юноша. — Я не проведу корабль через Пыльный Мешок. Я не такой хороший драйвер.
— А капитан Террао сказал, что ты очень хороший драйвер, — возразила Бет.
— В Пыльном Мешке мало быть хорошим драйвером, — подал голос Морита. — Позвольте мне объяснить вам, сударыня. Пыльный Мешок — газопылевое скопление, битком набитое астероидами, которые носятся между четырьмя звездами по весьма причудливым траекториям. Там нельзя просто лечь на курс и свистеть через пространство на основном двигателе под десятью G. Там нужно, непрерывно неся вахту и сканируя пространство. Но и это еще не все: вы видели, как погиб «Вальдек»? Готов биться об заклад, это случилось в момент выхода из дискретной зоны: корабль управляем с трудом, потому что несется на огромной скорости; только очень классный драйвер способен справиться с управлением. А пилот в момент выхода из дискрета — никакой драйвер. Я хорошо понимаю Дика: ему некого назначить субнавигатором. Правда… при прыжке к Пыльному Мешку эту работу мог бы сделать он — при условии, что кто-то другой выполнит обязанности пилота…
— Не нужно недомолвок, мастер Морита, — сказала леди Констанс. — Этот «кто-то другой» — не кто иной как вы.
— Да, — согласился вавилонянин. — И это разумное решение. Дик, может, ты объяснишь доминатрикс, в чем заключается опасность прыжков вслепую?
— Мы можем прыгнуть не туда, — признал Дик. — Миледи, вы должны знать это. Я собирался вам сказать…
— Но, насколько я понимаю, мастер Морита тоже не инициирован до Мауи, — вступил в разговор лорд Августин. — Так что этот риск никуда не девается.
— Он существенно снижается, — парировал вавилонянин. — Дик, сколько на твоем счету самостоятельных прыжков? Я уж молчу — вслепую, по приборам…
— Ни одного, — сказал юноша. — На вашем, наверное, гораздо больше. Но я все равно не пущу вас в рубку, мастер Морита. Я с вами не лягу.
— Почему? — спросил вавилонянин. Дик несколько мгновений колебался, потом ответил:
— Я не доверяю вам.
— Почему? — приподнял брови вавилонянин.
— Потому что вы пытались пользоваться мной, — объяснил юноша.
— Поверь, я горько сожалею об этом.
— Наверное, мастер Морита. Но от этого ничего не меняется. Я не могу доверить вам управление кораблем.
Моро хохотнул, потом посерьезнел и сказал:
— Сударыня, наверное, Дик и вы все, потрясены тем, что случилось. Я сам еще слегка не в себе. Но подумайте, рассудите трезво: вы готовы взвалить на пятнадцатилетнего мальчика ответственность, которую обычно делят между собой несколько взрослых мужчин. И если что-то пойдет не так — кого вы будете винить во всем этом?