Сердце мечты

Голов Владислав Евгеньевич

Я стоял и осматривал стены, уже не веря, что найду здесь что-нибудь. Вместе с обидой на людей, умеющих только оставлять мусор после себя и портить что-то, пришло разочарование. Куда я сунулся? Зачем? Чего я добился, гуляя по этому острову? Разве я узнал что-то для себя? Разве получил ответы на свои вопросы?

В темноте я заметил дверь в другую комнату и пошел в нее. Оказалось, что в доме было две комнаты, кухня и небольшой склад. Я ходил по этим комнатам, без интереса осматривая стены и хлам, бесформенной грудой разбросанный по ним. Уже полностью потерявший надежду чего-то найти, я стоял в складе, думая, что пора возвращаться в лодку и уплывать домой, но вдруг ясно услышал скрип где-то внизу. Я прислушался и замер, стараясь не производить

лишнего звука. Скрип повторился. Как будто кто-то шагнул. Я внимательнее осмотрел стены склада, и увидел за спиной дверь, которую не заметил сразу. Я подошел к двери и толкнул ее. Дверь не открылась. Это показалось мне странным. Дом, выглядевший трухлявым и заброшенным имел помещение, которое было запертым? Я снова толкнул дверь. Но ничего не произошло. Потом, пошевелив ручкой двери, я понял, что заперта она изнутри. Я почувствовал опасность. Кто-то находился в доме кроме меня, и заперся? Зачем? Кто это может быть? Маньяк?

В довершении ко всему, я разглядел на двери надпись, написанную белым мелом: "помоги". Что бы это значило? Простая надпись, вроде тех, что я видел на других стенах этого дома? Что-то не похоже. Обычно пишут что-то пошлое, непристойные шутки, рисуют рожицы, или самое популярное "здесь был...". Но о помощи писать не стали бы. Кто и когда это написал? Может, тот, кто заперт за этой дверью? Но как тогда надпись оказалась с этой стороны?

Кроме надписи, рядом был нарисовал белый круг, с расписанный мелом не везде, и имея кое-где прогалины. Зачем он здесь? Может, неудавшаяся точка, оставшаяся от восклицательного знака? Почему такая большая, если надпись маленькая?

– Эй!
– негромко спросил я - здесь кто-нибудь есть?

Тишина.

Я постучал кулаками по двери и снова попытался ее открыть.

– Отзовитесь, если здесь есть кто-нибудь! Вы заперты?

Тишина. Только деревья колышутся от ветра.

В конце концов, я решил бросить это дело. Постояв так еще несколько секунд, я повернулся и вышел из дома. Свежий воздух подействовал утомляюще, и я понял, что очень хочу поскорее оказаться дома. Но около часа пришлось мне добираться по травянистым склонам и подъемам к сосновой роще, а от туда - к берегу. Волнение по поводу оставленной лодки зародилось в душе, но завидев издали песочный берег, я увидел свою лодку, дожидавшуюся меня все это время. Я спустил ее на воду, залез и оттолкнулся веслами.

Около двух часов я греб, преодолевая казавшееся бесконечным расстояние коренной, и совершенно уставший и поникший, снова нес лодку на свой участок. Потом вернулся домой, забрался на второй этаж и взял в руки телефон. Все это время, сколько я потратил на возвращение домой, я думал только, что зря мотался на остров, зря подался нелепой вере в то, что что-то узнаю на нем, или найду объяснение сложившейся ситуации. Теперь я хотел только узнать - не появились ли снова в телефонной книжке мои друзья и Маша. Может, она писала мне что-нибудь по телефону, или звонила. Я ведь не взял с собой телефон, и не знал этого.

Но я только больше потерял настроение, так как все было по-прежнему. Не вернулись телефоны моих друзей и девушки, не появилось на столе коробки с диском, купленных позавчера в супермаркете, который, в этом я был уверен, сейчас тоже стал обычным продуктовым магазином. Посмотрев на часы, я увидел, что уже половина пятого, и что скоро станет темнеть. Небо уже розовело и закат должен был сменить цвет неба и ускорить наступление вечера. А я лежал на кровати, глядя в потолок и думал, что это первый день, прожитый на даче так тоскливо и скучно. По правде говоря, я был уверен, отправляясь на дачу, что такими днями у меня будут все этим летом, ведь думал, что буду жить здесь один. В следующие дни, я уже забыл об этом тоскливом настроении, предаваясь лишь счастью, глядя на счастливое Машино лицо. Теперь у меня нет и ее номера, и ее самой тоже. И ведь все это, только потому, что я предложил ей отправиться на остров "Мечта". Чертов остров, будь он не ладен! Но откуда я мог

знать?

Прошло несколько часов, а я все лежал и лежал на кровати, глядя как комната погружается во мрак. Потом захотелось есть. Я нехотя поднялся с кровати и спустился на первый этаж, решив для начала разогреть воду в микроволновке. Только сейчас я вспомнил, что до сих пор, кроме компьютера, я ничего не разобрал из своих сумок, не сварил ни каши, ни полил огорода и не полол траву. Только веселился, гулял и ходил на свидания. Я усмехался про себя, представлял, что скажут родители, приехав сюда в выходные и увидев, как запущен огород, как запущен дом. Как же мог я так забыть про все это? Теперь и на растительность нашу смотреть не хочется, там ведь наверное все погибло от жары, свернулось, пожелтело, выцвело. А я не поливал.

Пока чайник кипел, я уставился в окно, и увидел, как небо становится из розового в темно-синее, и появляется золотая луна над верхушками деревьев далеких островов. Мало-помалу, она сменила свой золотой цвет на белый, и я изумленно ахнул, глядя на нее! Белый шар, небрежно замазанный мелом, с оставшимися не тронутыми пятнами-прогалинами! Так это луна была нарисована на двери в заброшенном доме! Луна, такая, какая она была сейчас! Значит... Это сейчас!

Глава 8

По волнующейся лунной дорожке я снова греб веслами, держа курс тот же, что и утром. Остров темным пятном виднелся вдали, было тихо и мимо меня не пронеслось ни одного катера. В правом кармане находился фонарь и нож, подаренный папой, а в левом - тяжелый пневматический пистолет, столько времени лежавший без цели на полке у нас на даче. Непонятно, что за сила воли двигала мной, но теперь, когда надежды ровным счетом не было никакой, я все равно оттащил лодку к берегу, и вновь устремился на "Мечту". Сомнения по поводу того, луна ли была нарисована мелом на двери, или нет, мешали как следует думать. Почему-то я решил, что слово "помоги", и нарисованная рядом луна, означали, что помощь должна придти именно в лунную ночь, и теперь я был уверен, что пока я не выясню это до конца, я не успокоюсь. Почему именно в лунную ночь помогать? И было ли это осмысленным рисунком? И не испугаюсь ли я соваться в тот дом в такое позднее время?

Только один раз, на своей памяти, я катался на лодке в такое время. И то, только потому, что мы с братом накатались в лодке слишком долго, и возвращаться пришлось почти вслепую, и только яркие огни лодочной базы, отражавшиеся в воде, служили нам спутниками. Теперь не было этих огней, но луна хорошо освещала просторную речную гладь коренной, и далекие огоньки от бакенов.

Наконец, я пристал на лодке там же, в прогалине камышей, с задней стороны острова, и пустился бегом в сторону далеких лесных чащоб, освещая фонариком, который почти не помогал своим тусклым лучиком. Я боялся лесного безмолвия, боялся треска сучьев, страшных теней от деревьев, и внезапного карканья вороны, но все равно бежал без остановки, хоть сердце уже колотилось. Потом я прекратил бег и просто пошел в ту сторону, где, как помнил, должен был находиться заброшенный дом.

И вот, я снова стоял возле двери, на которой гласило "помоги", и рядом шар, в котором теперь я без сомнения узнал луну. Только сейчас, при свете фонаря, я понял, что дверь эта мощная и железная. Странно. В трухлявом деревянном доме она выглядела как-то неуместно. Почему железная? Тьма снова давила, здесь не было ни шорохов, и только дыхание свое я слышал слишком громко. Теперь я не на шутку испугался того, что могло меня ожидать. Я по-прежнему, как и днем, стоял возле двери, не зная, что предпринять. Потом осмелился, и легонько постучал по двери кулаком. Прислушался. Ничего не слышно. Я постучал посильнее. Потом еще сильнее. Потом решился, и хрипло позвал: