Сердце мечты
Шрифт:
– Не горячий, как ты любишь - добавила она.
Я отхлебнул чай.
– Слушай, а может лучше поедим на веранде?
– предложил я - на свежем воздухе и аппетит лучше.
– Давай - согласилась она.
На веранде и вправду было гораздо лучше, чем в кухне. Здесь тоже был стол, а на столе в корзинке была клубника и малина. Да еще и слива свешивалась так близко, что можно было протягивать руки и срывать, не выходя с веранды. На третьей минуте, пока я дожевывал сливу, Маша вдруг поднялась из-за стула и ловко уселась мне на колени, обвив рукой плечи.
– Ну как тебе - игриво спросила она - вкусно?
– Очень - горячо признался я - обожаю
– А-а-а-а, а я знаю что еще вкуснее сливы.
– Да ты что?
– усмехнулся я, подыгрывая ее игривому тону.
– Да, я знаю - сладко пропела она, уже в дюйме от моих губ. Мы снова поцеловались, только на этот раз, рядом не было ни Антона, ни Андрея, ни Кости, и некому было бы нас оторвать друг от друга. Руки сплетались, Маша все ближе прижималась ко мне и я не знаю, как долго это продлилось, пока Маша сама вдруг не высвободилась из объятий и сказала:
– пойдем в мою комнату.
– Ну - замешкался я - не знаю...
– Пойдем, пойдем - потянула она меня, и я сдался и побежал за ней в ее комнату.
Вбежав в ее комнату, я оглядел ее. Здесь был шкаф до потолка, полки с книгами, зеркало возле двери, компьютер на тумбочке и кровать. На обоях были приклеены два плаката, и оба посвящены Гарри Поттеру. Я так и смотрел на них, не представляя себе, что Маша может еще и любить Гарри Поттера, помимо всего прочего.
Наверное, стоило бы объясниться. Дело в том, что еще с девяти лет я понял, что сказка про Гарри Поттера станет моей самой любимой из всех, и так до своих двадцати лет я только убеждался в этом, постепенно влюбляясь в этот невероятный волшебный мир добра и зла, созданный великой, на мой взгляд, писательницей Джоан Роулинг. Но к несчастью своему, только в интернете я видел столь же влюбленных в него поклонников, а сам же, сколько я сверстников не видел, все только посмеивались над моим предпочтеньем, и не принимали его всерьез. И я мечтал найти себе такого друга, или подругу, с подобным отношением к Гарри Поттеру. Чтобы мы целыми днями только и высказывали свои мнения по поводу того или иного исхода событий в этой сказке, или цитировали более понравившиеся и запомнившиеся фразы, вроде "Я не должен лгать!", "Не тронь мою дочь", "страница триста девяносто четыре", или самое знаменитое "всегда". Но я смирился, что людей таких вряд ли я повстречаю в жизни, и вот теперь, девушка, так внезапно ставшая моей давней подругой, как выяснилось, тоже была не равнодушна к этой сказке.
– Это ты...
– промямлил я, заворожено уставившись на неразлучную троицу друзей-волшебников, изображенных на плакате.
– Нет - ответила она - это Гарри, Рон и Гермиона.
– Да я понял, кто это!
– попытался объяснить я ей - я только не... Я не ожидал, что ты тоже этим увлекаешься.
Тут Маша возмутилась и поглядела на меня и обиженно и вызывающе:
– так, Влад, я прекрасно помню твою реакцию, когда ты первый раз узнал о том, что я этим увлекаюсь, но прошло уже сколько лет! Мы же пересмотрели все фильмы и переиграли во все игры по Гарри Поттеру раз сто, наверное, и ты сейчас заявляешь, что не ожидал увидеть, чем я увлекаюсь?
– Я просто... Прости, я. Я забыл.
– Да как это забыл?
– Не знаю!
Тут мы оба замолчали, и я присел на ее кровать, опустив голову.
– Я правда, многое не знаю. Как будто забыл все вдруг. Да ты не бери в голову - добавил я, увидев ее обеспокоенный взгляд. Она присела рядом и снова взяла мои руки, а взгляд ее снова наполнился теплом и нежностью, которая повлияла на меня так же успокаивающе,
– Мне бы очень хотелось тебя нарисовать - признался я. Мои рисунки, я выставил на страничке вконтакте, вот тебя бы так же нарисовать.
На это Маша улыбнулась, не помню уже, в какой по счету раз, и сказала:
– Так ты же уже нарисовал.
– Правда?
– удивился я - я тебя рисовал?
– Конечно - кивнула она и сунулась к тумбочке, на которой стоял компьютер. Из ящика она вытащила файл с бережно вставленным в него листом.
– Вот, посмотри - протянула она мне листок.
Я взял его и обомлел. На листке было изображено лицо Маши. Я увидел четко прописанные глаза с бликами от света, старательно вырисованные темные локоны, бережными и осторожными штрихами розовела кожа, и живо подчеркнутые губы, застыли в полуулыбке. И поразили меня в этом рисунке его стиль, и его подчерк. Все это было моим. Именно так я изображал понравившихся мне эстрадных артисток и актрис, подчеркивая в них губы на своих рисунках и кропотливо выводя волосы. И у всех моих нарисованных звезд с фотографий было одно и то же свойство - живо прописанное лицо, и мягко сходящая на нет шея и плечи. Я никогда не утруждал себя в выделении плеч и одежды, концентрируясь только на самом лице, причем лица эти всегда были чуточку похожи друг на друга прической, взглядом и губами. Так вот Маша была изображена так же, как эти звезды, причем с такой старательностью и похожестью, что было понятно, с какой нежностью ее портрет рисовался. И не было никакого сомнения в том, что это нарисовал когда-то я. Я был уверен в том, что если бы этого рисунка не было бы, то возьмись я нарисовать сейчас Машу, имея цветные карандаши и бумагу, я нарисовал бы ее точно так же.
– Папа предлагал мне повесить этот портрет на стенку, в рамке - добавила Маша - но я отказалась, потому, что мне всегда нравилось брать его в руки. Особенно перед сном, или утром.
Я промолчал, продолжая изучать рисунок. Я не сомневался в том, что это нарисовал я. Когда-то давно нарисовал, просто забыл об этом.
– Что с тобой, Владюш, - заволновалась Маша - ты так смотришь на рисунок, точно увидел привидение.
– Наверное, так и есть - тихо сказал я.
– В смысле - переспросила она - как это?
Я отдал портрет Маше и с тяжелым сердцем подумал, что все-таки, следует рассказать Маше всю правду.
– Слушай, я должен тебе кое-что сказать.
– Что такое?
– Не знаю, помнишь ли ты, что Антон сегодня спрашивал меня про мою память, но он был прав.
– У тебя случилось что-то с памятью?
– округлила глаза Маша - так с тобой правда что-то случилось?
– Да, случилось. Хотя, я даже не знаю, что случилось. Просто я, как будто вдруг потерял ее половину. И вчера, когда я ехал сюда, я не помнил ничего ни о друзьях, ни об этом ресторане, ни о тебе.
– Ты даже меня забыл?
– Да не то, чтобы забыл - нервно сказал я.
– Что же?
– Да я как будто просто не знал. Я вообще ничего не знал, пока не встретил этого Антона возле стенда с приглашением на вечеринку. Сейчас я вроде, начал что-то припоминать. Но я еще многого не помню. Я не помню твоих предков, не помню, чтобы тебя рисовал. Я даже не помню, как мы познакомились.
Маша опять улыбнулась.
– Хочешь, расскажу?
– Расскажи - согласился я - только правду.