Сердце мексиканца
Шрифт:
Она потрогала пальцами развороченный той пулей ствол и спросила:
— Ты узнал, кто это был? Кто в тебя стрелял?
Сантьяго отвлекся от ее груди под футболкой, но пальцы все равно остались: трогать, ласкать, сладко сжимать соски и нежно поглаживать — и ответил:
— Да, с этого все и началось. Парня мы тогда поймали. Он был из банды Матео — тогда я и понял, что грядет война. Но решил сначала поговорить с их главным. Он сказал, что тот уже пару месяцев как ушел от них, так что все его дела к банде отношения не имеют и помочь он мне не может. Но оказалось, пока я вел переговоры, группу их ребят обстреляли в городе. Это распространенная
— Это все Хесус придумал? — спросила Аля, поворачиваясь под горячими ладонями так, чтобы они накрыли ее грудь тепло и мягко.
— Да, его шакалы были в обеих бандах, и они спровоцировали главную бойню, начав стрелять без приказа.
Она встала на цыпочки, вновь целуя его напряженно сжатые губы, и Сантьяго накрыл ее рот, выманил язык и сплелся с Алей в долгом поцелуе.
Разговор чуть не кончился в густой траве у реки, но их отвлекло появление старых работников, которые пришли проверить, почему Каан задержался и не идет к конюшням. Они потом долго переглядывались и тайком усмехались, исподволь разглядывая Алю и показывая друг другу большие пальцы.
Наконец-то они добрались и до водопада. Маленького, скрытого в густых зарослях, но очень красивого: с темно-бирюзовой водой, которая пенилась белоснежными кружевами там, куда били острые холодные струи. Мелкие капли разлетались во все стороны и жалили голую кожу — его смуглую, ее белую, не разбирая где чья в их плотном сплетении на мшистых камнях у подножия скалы.
— Тут неподалеку есть красивый сенот, но он в джунглях за храмом, и спускаться туда придется без лестниц. Если хочешь, я тебя как-нибудь отведу. Лошади и машины там не пройдут, только пешком, — пообещал Сантьяго, с улыбкой глядя на то, как она восторгается глубокими оттенками воды и жалеет, что не захватила телефон, чтобы поснимать эту красоту. У него с собой была только кнопочная «Нокия», что забавно роднило его с самыми богатыми и влиятельными людьми из знакомых Али, которые почти никогда не пользовались смартфонами.
Здесь, вдали от ранчо, он по-настоящему улыбался, словно там его сковывали узы ответственности за людей в его банде. Он даже шутил, но тут их общий английский начинал давать сбои: кажется, мексиканские шутки, перенесенные на другой язык, а потом рассказанные носительнице вообще третьего, теряли не только остроту, но и смысл.
— За храмом? А давай лучше в храм? Ты обещал! — слукавила Аля, потому что он, конечно, ничего подобного не обещал. Но покачал головой и сказал, что посмотрит на днях.
12
Аля привыкла, что в ее мире «постараюсь» означает «нет», а «посмотрим» и «на днях» — вежливый способ сказать «никогда». Поэтому очень удивилась, когда Сантьяго после долгой утренней беседы с очередными серьезными людьми, позвал ее во двор и, плотоядно глядя на колышущуюся под льняным платьем грудь, с сожалением сказал переодеться.
Старый знакомый пикап остался дома, они сели в квадратный внедорожник с наглухо тонированными стеклами. Пассажирского сиденья спереди, рядом с водителем, в нем почему-то не было. Але даже сложно было представить, зачем его было убирать, но спрашивать она не стала, немного опасаясь ответа.
Она устроилась на заднем, наискосок от Змея, чтобы любоваться на его жесткое красивое лицо, когда он расслабленно ведет машину сначала по ровной утоптанной земле и асфальту, потом сжимает челюсти, когда начинается самодельная дорога вдоль поселка,
Машина начала подпрыгивать, заваливаясь то на один бок, то на другой, и Аля спешно пристегнулась и вцепилась в ручку двери — было уже не до любования. Деревья скребли ветвями по бокам и с шуршанием поглаживали свисающими лианами по крыше. Полутьма тонированного салона казалась подводным царством, куда с трудом достают проблески солнечных лучей. Мельтешение темных и светлых пятен и почти ритмичный шум вгоняли ее в транс, и вскоре ей начало казаться, что она умерла, и джип везет ее в царство теней, где она наконец встретит жестоких богов этой страны: с дымом и зеркалами, полынью и огнем, перьями и солью, кровью, кровью, кровью. Можно будет задать им все вопросы, найти свое место в мире и познать покой, отдав взамен всего лишь собственное сердце.
Храм действительно не представлял интереса для археологов и туристов. За сотни лет его разобрали по камешку, оставив лишь высокий холм и втоптанную в землю каменную пыль оттенка охры. Все вокруг заросло деревьями, травой и мхом, скрывая последние следы когда-то могущественной цивилизации. Но Аля стояла на подгибающихся ногах, держась за дверцу машины, смотрела в бледное небо над головой, окаймленное темно-зеленой рамой сплетенных деревьев с острыми краями широких листьев, и у нее кружилась голова от ощущения чужого, даже чуждого взгляда.
Присутствие недобрых богов, которое она ощущала в этой стране неуютным фоном, здесь было особенно сильным. Но именно здесь стало понятно, что злоба, которую она приписывала им — скорее недовольство хозяев тем, что назойливые гости чересчур задержались.
— Идем, — Змей взял ее за руку и потянул на вершину холма, который когда-то был пирамидой. Может быть, под слоем земли еще можно найти внутренние помещения, украшенные фресками, где стоят резные статуи и хранится гигантский рубин, принадлежавший императору майя?
Как бы Але ни хотелось поиграть в Лару Крофт, ее разумная часть понимала, что все интересное было вынесено отсюда столетия назад, а найдись тут хоть кусочек сохранной росписи, на поляне ночевала бы не мелкая деревенская банда, а батальон светл археологии.
Только вот ощущение присутствия богов в монографию не вставишь и в музей не отвезешь.
На самой вершине в земле утопала растрескавшаяся каменная плита с углублением в ней.
— Это алтарь? — Аля посмотрела на него с опаской, но следов крови не было, ни старых, ни новых. Он приводил тех, кому «не надо жить» и убивал прямо здесь? И древние боги смотрели на это с одобрением, наконец-то утоляя бесконечную жажду, ставшую невыносимой с тех пор, как на эти земли пришел Кортес и отнял у них паству?
Сантьяго пожал плечами:
— Кто знает? Даже дед не знал, что это за храм и была ли плита на вершине всегда или кто-то притащил ее со своими целями.
С вершины была едва видна дорога, ведущая сюда, но все остальное было покрыто густо-зелеными зарослями, далеко, насколько хватало глаз. Аля надеялась увидеть хотя бы направление, в котором находится Паленке, но поняла, что недооценила суровость этой чужой ей страны.
Мужчина, который стоял здесь рядом с ней: смуглый, темноглазый, с непривычными европейскому глазу чертами лица, с тяжелым внимательным взглядом, в котором была абсолютная уверенность в своем праве — принадлежал этому миру, был рожден тут и собран из его частиц. Она же, испуганная, светлокожая, в своих джинсах из «Юникло», не знающая ни одного из языков, на которых тут говорят не подходила этому миру совершенно.