Сердце мертвого мира
Шрифт:
Клинок нашел воздух, зато перед дасирийцем, в десятке шагов, недвижимо стояла фигура в темных одеждах. Капюшон глубоко наползал на ее лицо, и Арэну оставалось только гадать, кто мог прятаться за тяжелой тканью. Фигура высвободила из широких рукавов ладони, сложила их вместе. Дасириец мог спорить, что видит в темноте капюшона ухмылку. Арэн рванулся на противника, намереваясь во что бы то ни стало поглядеть, кто скрывается в одеждах, но рычание повторилось. Дасириец чуть не налетел на создание, что перегородило ему путь до цели. Дасириец сразу признал в своем сопернике то существо, о котором рассказывал Отор, и голову которого принес в доказательство. Существо глядело на него с прищуром, распахнуло пасть и змеистым языком-жалом скользило меж частыми зубами.
Арэн знал, чувствовал, что "темной мантии" ничего не стоит пришибить его заклинаниями. Перед глазами ясно встали образы из воспоминаний: копья, вытянутые из пустоты, убитый шамаи-орль. Отчего же теперь медлит, не спешит с расправой?
Шипящая тварь продолжала выскакивать то слева, то справа, но Арэну только раз удалось хватануть по ней мечом. Потом "темная мантия" поглядела на нее пустотой капюшона и создание отступило, ухватив кого-то из ближайших воинов. Дасириец услышал его крик и жадные чавкающие звуки, будто кто взахлеб хлебал доброе пиво. Арэн не рискнул оглядываться. Фигура же перешла в наступление. Противник налетел стремительно, будто в ногах его ожил ветер.
Арэн зашел справа, грозя противнику наконечником меча, хоть мало верил, что тот отступится. Фигура управлялась с мечом оной рукой, во второй держала сочащийся туманными отростками сгусток, будто приноравливалась: запустить ли ним в голову дасирийца или в грудь? Арэну приходилось вспоминать все свои умения, чтобы противиться натиску. Противник не казался силачом: мантия хоть и болталась на его костях свободно, не могла скрыть узкие плечи и тонкий силуэт. Однако же, когда клинки встретились, дасириец с трудом выдержал удар, стараясь не думать о том, что он-то держит меч двумя руками, а соперник запросто управляется одной. И хоть клинок у того был вдвое меньше, дасириец не видел за собою преимущества. Каждый раз, когда он думал, что нашел-таки брешь, сопернику удавалось ловко облапошить его, обернув мнимую брешь в собственной защите против самого же дасирийца. В конце концов, Арэн начал задыхаться. Будь у него легкий меч и ладный щит, он бы ушел в глухую оборону, надеясь, что рано или поздно кто-то из воинов приметит их и придет на выручку. Но долгая пляска с тяжелым двуручным вымотала его. Вдобавок, дасириец чувствовал, как из его тела стремительно утекают силы, даденные Скальдовым служителем.
Арэн пропустил удар. Край острия меча противника, чиркнула по нагруднику. Скрежет полоснул по ушам и дасириец оступился, стараясь во что бы то ни стало не упускать противника из виду. Тот же, когда победа уж была в руках, вдруг отступил. Арэну послышалось недовольное ворчание из-под капюшона, но слов было не разобрать.
"Темная мантия" швырнул сгусток в соперника. Дасириец не усел увернуться, схлопотав удар в живот, от которого сперло дыхание. Арэн бухнулся на колени, не в силах стоять на ослабевших ногах. Краем глаза успел заметить, что его противник повел круг себя руками, заворачиваясь в густой туман. Когда же тот рассеялся, от странного существа, кем бы оно ни было, не осталось и следа.
Не успел дасириец оклематься, как на него уже наседала зубастая верткая тварь. Арэн кое-как отвел первый ее наскок, скосив мечом, и, воспользовавшись мгновением передышки, поднялся на ноги, держа меч перед собой. Перед глазами плыло, руки ныли, будто кто прикладывал к ним каленые клейма.
Тварь
Когда тварь прыгнула на него, намереваясь всадить в дасирийца сразу оба нароста, он увернулся, сделав широкий размах на уровне пояса. Зубастое существо ловко ушло от клинка, и снова насело на дасирийца, теперь уже целя куда-то в живот. Арэн рубанул сверху, острым жалом прямо в самую спину. Но создание увернулось вновь, ответило ему злобным прищуром бесцветных глаз и растворилось, оставив по себе короткий сизый всполох.
Дасириец не успел угадать уловки. Понял, что проиграл, только когда почувствовал тягучую боль в шее. Потянулся руками, нащупав лысую голову, стараясь ухватиться за нее и сдернуть мучителя, но тварь держалась крепко. Арэн чувствовал, как с каждым его вздохом, существо все глубже впивается в него зубами, рвет плоть и хлебает кровь. Так вот откуда были те звуки, подумалось ему, когда тварь сделала густой глоток, смакуя и жадно глотая, будто лакомство.
– Чтоб тебя мерин драл без устали, тварь поганая!
– громыхнул совсем рядом мужской голос.
Послышался короткий свист меча, хрип и сиплое ворчание, и боль отступила. Арэн не упал только потому, что его спаситель вовремя подставил плечо.
– Вот же присосался, ирод, - бухтел мужчина, волоча на себе дасирийца.
– живой хоть, чужестранец?
– Спроси меня о том завтра, - попытался пошутить Арэн, но на последних словах закашлялся, скрученный болью.
– Нужно ноги уносить, - торопливо говорил воин, увлекая дасирийца подальше от самого сражения.
– Берн повел воинов вперед, в самый огонь, а нам велел собираться с теми, кто остался позади и заходить поганым шараяновым гадам в спину.
Так скоро... Арэну не верилось, что битва ушла вперед, оставив его где-то в хвосте, разбираться с зубатым кровопийцей. Дасириец едва успевал перебирать ногами и волочить за собою меч - клинок, который прежде казался непосильно тяжелым и непригодным для пешей битвы, теперь не хотелось терять.
Когда они оказались в переулке, тесно набитом людьми. Арэна оттащили в самый угол, загороженный рухнувшей стеной амбара. Здесь пахло зерном и соленьями, отчего в голове дасирийца немного прояснилось. Кто-то сунул ему клок соломы.
– Воды нет, так что не обессудь, - бубонила над ухом молодуха, судя по одежам - одна из прислужниц из храма Скальда.
Из наполовину тощего бурдюка плеснула на солому в руках дасирица и велела утереть лицо, а сама тем временем взялась за рану на его шее. Дасириец исполнил все в точности: от соломы разило вином, но зато удалось стереть с лица грязь и черный студень, что был у шарашей вместо крови.
– Не помрешь, - наконец ответила девушка, вытерла руки грязной тряпицей, и, не предупреждая, щедро залила рану из бурдюка.
Арэн сцепил зубы, чтоб задержать крик. Чувство было такое, что и без того горящую болью рану, пришмалили раскаленным прутом. Процедив "Благодарствую, госпожа", дасириец поднялся на ноги, выискивая глазами, кто бы средь сборища северян был за главного. Казалось, будто северяне и думать забыли о битве, которая, верно, теперь уж ушла совсем далеко. Кто-то раздобыл трубку и воины пустили ее меж собой, посмеиваясь и обмениваясь дружескими похлопываниями по плечу. Арэн задавил негодование, памятуя, что в чужой дом негоже приходить со своим хмелем. Но когда трубка дошла до него, отвел в сторону руку воина, который ее протягивал. Тот недобро покосился на него, спросив, отчего ж чужестранец брезгует общим табаком.