Сердце мира: часть вторая

Рауд Алекс

– Не было.

– А это что?!

Он ткнул пальцем, указывая на покрытую подпалинами траву. Таш моргнул. В начале тренировки площадка была чистой от щебня, а сейчас и шагу не получилось бы сделать, чтобы на него не наступить. Некоторые камни оказались величиной с два кулака.

– Эшед Кешихиин! Семя Кровавого бога! – ругался Реан. – Я пытался тебя остановить, но ты бы не почувствовал, даже если бы по тебе прошелся ииргихи… тяжеловоз! Ты чуть не располовинил меня мечом, когда я подошел! Следил он, чтоб его!

– Но ведь ничего же не случилось, – робко возразил Таш.

И тут

же пожалел, что открыл рот. По крайней мере, от второй оплеухи ему удалось увернуться.

– Арг грах! Тупица! Не случилось один раз, второй, а на третий обязательно бабахнет, потому что ты понятия не имеешь, что творишь! Ты окружил себя огнем, и хорошо, что его было не так много. Ты не успел ни задохнуться, ни поджечь одежду, чтобы ликез… валяться потом в постели с волдырями или закончить, как Орбин.

Таш против воли поморщился. Из-за Эртанда этот парень так обгорел, что не дожил до следующего утра.

– Кто знает, что бы было, если бы я не подловил момент и не вытащил тебя оттуда! – продолжал ругаться Реан. Сейчас в его голосе стало звучать больше горечи, чем злости на нерадивого ученика. – Ир Кеша…

Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой.

– Джезвар… Ладно, это и моя ошибка. Думал, что ты догадаешься обо всем сам. Знаешь, почему мне пришлось отступить два дня назад, в бою с Саттаро?

Таш хотел ответить, что из-за раненого колена, но это было бы слишком очевидно.

– Почему?

– Ни разжигание огня, ни воинские умения сами по себе не дают… – он замолчал, подбирая слово на силанском, и раздраженно щелкнул пальцами, так его и не найдя. – Не обещают победы. Ярхе, шерд, который путешествует с Саттаро, тоже обладает магией огня. Что толку с твоих пожаров, если их тут же гасят? А если рядом с тинатом есть опытный воин, твои скорость и сила тоже не дадут эрне… преимущества. Когда я записался в армию, нас сразу же отправили воевать с исихами. Нас было пять воинов-ашареев. Мы думали, что мы непобедимы. Мы там пробыли три месяца! Домой вернулись всего два из нас. Целый – я один, потому что не полагался на ашарей, а думал своей головой. Остальные теряли память и шеер… ввязывались в бои, которые не могли выиграть. Если бы не кровавый туман, они понимали бы это. Подумай об этом хорошенько, когда тебе в следующий раз взбредет в голову похвастаться, сколько ты умеешь. Ты меня понял?

Он внимательно посмотрел Ташу в глаза.

– Понял, – неохотно ответил он.

– Тогда поправь шлем и оббеги эту площадку по кругу пять раз. Для начала.

– А по-настоящему учить ты меня когда начнешь? – спросил Таш. – Бегать я умею и так.

Реан закатил глаза. Хорошо, хотя бы бить на сей раз не пытался.

– Не понимаю: это я плохой наставник или мой ученик – дурак? Тахрав, все-таки дело не во мне, – пробормотал он в сторону, будто бы для себя, и громче добавил: – Тебя учили силанцы, и сражаешься ты, как силанец. Ты не усвоишь уроков ашарея, пока не будешь сражаться, как шерд. А для этого, эшед Кешихиин, исполняй мои приказы! Бегать будешь десять кругов.

Таш стиснул зубы. Десять – так десять. Не беда, он выдержит. Лишь бы его начали учить, а не опять пытались обвести вокруг пальца, как Илартан, Ксалтэр и все остальные. Иначе…

А что иначе,

он пока не знал и сам.

11. Любовница

Шел уже третий день после победы Забвения, а погоня за ним, хоть и значительно отставшая, все не прекращалась. Как не заканчивались и ежедневные обязанности, которые только увеличились после гибели трех хранителей. Или же Лаану наконец приняли как свою и перестали жалеть, наваливая на нее все больше и больше заданий.

Она зачерпнула золы и еще раз потерла проклятый чан, который никак не хотел отчищаться. Так как Лаана умела немногое, ей поручили каждый вечер отчищать посуду и хотя бы этим приносить пользу. Она таким отродясь не занималась и не горела желанием. Но куда деваться? Ей же приспичило вернуться к хранителям, хотя она могла остаться у хозяина постоялого двора и дождаться, пока тот найдет проводника в Шердаар.

Как будто издеваясь, ветер бросил в лицо выбившуюся из косицы прядь. Лаана больше не заплетала волосы в два рога, хотя по силанским традициям такая прическа предписывалась и для вдов, пока не пройдет траур. В походе это делать было неудобно, да и не до того. Хранителям важнее чистый чан, а не чьи-то косы.

Потянувшись, чтобы убрать с лица прядь, Лаана обратила внимание на свои перепачканные, истертые до крови руки и тяжело вздохнула. Ее ноги, превратившиеся в сплошную кровавую мозоль, чувствовали себя ничуть не лучше. В такие мгновения она жалела о своем решении вернуться к хранителям. Хотя нужно было отдать им должное — зачарованная мазь, которую для нее сделал Жрец, заживляла раны лучше, чем любое средство из самой дорогой аптеки Тамин-Арвана.

Хетта потом призналась, что этой мазью и некоторыми другими вещами они подкупали стражников, а иногда и охотников на беглых тинатов, чтобы те их отпустили. Что за сумасшедшая жизнь!

Лаана закрыла глаза и на миг отрешилась от шума готовящегося ко сну лагеря, вспоминая свой первый торг с Эверандом Кором — торговцем тканями из Тамин-Арвана. Она совсем недавно заняла место возле эс-Мирда, и ей требовалось доказать, что вышла замуж за аристократа не только из-за красивого личика, но и благодаря деловой хватке. Отчаянный торг длился полдня. Под конец оба едва не швырялись друг в друга кубками с вином, которое им подносили раз от раза все больше бледневшие рабы. Но Лаана выиграла, и купец, как ни странно, после этого стал для нее одним из лучших партнеров. Плут, до упора дерущийся за какие-то гроши, потом рассказывал, что просто не мог не уступить женщине!

Жаль, не удастся ему показать ткани, расшитые хранителями. Лаана не сомневалась, что выторговала бы за них такую сумму, что купец удивился бы собственной щедрости.

При воспоминании по плечам прошла дрожь. Сколько всего было потеряно, оставлено в Тамин-Арване, а начало новой жизни отнюдь не выглядело многообещающим.

— Ты так ее и за год не отчистишь, – прозвучал над ухом строгий голос матери.

Она села рядом, отобрала у дочери чан, взяла золы из миски и принялась ловко его натирать. Понадобилось всего несколько движений на то, на что у Лааны ушла почти четверть часа. Медная поверхность засверкала, ловя последний свет дня.