Сердце мстителя

Робертс Тиффани

Аркантус увидел свою пару со слезами на глазах, с синяками на бледной коже, со страхом, замешательством и печалью, запечатленными на ее чертах. Он видел ее с руками Джеймса на своем теле, с ним внутри нее, видел боль на ее лице. Он видел, как Джеймс бил ее, рвал на ней одежду, удерживал и душил.

И при всем этом он видел злобное удовольствие на лице Джеймса.

Аркантус оскалил стиснутые зубы.

Реальность оказалась намного хуже, чем он себе представлял, намного хуже, чем он когда-либо хотел представить.

И все это усугублялось тем фактом, что некоторые голограммы были записаны на видео, придавая изображениям непристойное движение.

В конце концов, Арку удалось оторвать взгляд от дисплея, чтобы осмотреть остальную часть комнаты. Его сердцебиение грохотало в ушах, прерываемое только все более неровным дыханием.

Справа в стену была встроена скамья с кожаной обивкой, к противоположной стене были прикреплены тяжелые металлические кольца — такие, к которым можно было бы прикрепить ограничители или цепи.

Взявшись за одно из колец, Арк дернул его. Оно прочно держалось на месте. Он тяжело выдохнул через ноздри.

Верхний свет мигнул, и мужчина-терранец прямо за спиной Аркантуса сказал:

— Лежать.

Арк сильно взмахнул хвостом, но не задел нападавшего. Он использовал инерцию, чтобы развернуться и нанести мощный перекрестный удар. Но его глаза расширились, когда он понял, что видит перед собой.

Он знал это стройное маленькое тело, знал каштановые волосы, он знал эту застенчивую позу, предназначенную для того, чтобы маленькая женщина казалась еще меньше. Позади него стоял не Джеймс, а Саманта.

И было слишком поздно остановить жестокий удар.

В панике он нарушил собственное равновесие. Его кулак врезался в шею Саманты и вышел через ее плечо, и Аркантус падал, не в силах согласовать то, что он видел, с тем, что чувствовал, о чем думал.

Все его тело прошло сквозь Саманту, когда он рухнул на пол. Он перевернулся на спину и оттолкнулся от пола, но его остановило сиденье скамейки.

Аркантус поднял взгляд.

Саманта стояла перед ним обнаженная, опустив лицо и прикрывая руками грудь и таз. Ее кожа была красной. Он знал свою пару, знал, что цвет ее лица был вызван не жаром возбуждения, а смущением, стыдом.

— Лежать, — с рычанием повторил мужской голос.

Саманта вздрогнула и отвернулась, словно защищаясь. Голосом, более слабым, чем когда-либо слышал Аркантус, она сказала:

— Пожалуйста. Мне… мне это не нравится.

Слезы навернулись на эти большие карие глаза. Сердце Аркантуса дрогнуло.

— Что ты сказала? — требовательно спросил мужчина.

— Мне это не нравится, Джеймс, — язык Саманты выскользнул и пробежался по пересохшим губам. — Пожалуйста, м-можем мы остановиться?

Она вскрикнула и отшатнулась назад. Внезапно рядом оказался Джеймс. Его рука метнулась вперед и схватила ее за горло, заглушая крик. Она схватила его за запястье

обеими руками, когда он притянул ее ближе, сопротивление Саманты было ничтожным.

Джеймс наклонился и приблизил ее лицо к своему. Свободной рукой он расстегнул ремень на брюках.

— Сколько раз, блядь, я должен тебе повторять, Сэм? Когда я отдаю тебе приказ, ты подчиняешься ему. Ты принадлежишь мне. Когда я захочу, где я захочу, что я, блядь, захочу, ты дашь мне это.

Он вытащил свой возбужденный член и приблизил рот к ее уху.

— Ты существуешь исключительно для моего удовольствия, любовь моя.

Но все, что ты можешь получить — это мой голос. Мой приказ.

Это не он.

Ярость захлестнула Аркантуса, быстро перерастая во что-то настолько огромное и могущественное, что он едва ощущал это. Биение его сердца, глубокое, быстрое и ровное, резонировало по всему его телу, вплоть до костей.

Приказ. Именно это слово вызвало панику у Саманты, когда они с Арком разговаривали по голокомму. Это была та рана, которую он неосознанно вскрыл, та травма, которую он пробудил.

Что-то скрипнуло. Он не сразу понял, что это была его челюсть, стиснутая так сильно, что заболели кости. Волокна ковра порвались под когтистыми пальцами.

Он знал, что это за комната, знал, для чего она использовалась, для чего Джеймс Клейтон намеревался ее использовать в будущем. Кронштейны с кольцами на стене не были декором, мягкое сиденье не предназначалось для отдыха, а множество голопроекторов не стояли здесь для сохранения заветных воспоминаний о прошлых отношениях.

Это была комната трофеев, куда приходил ужасный человек, чтобы предаваться своим навязчивым идеям.

И Саманта Дон Уайлдер оставалась главной из этих навязчивых идей.

Едва сдерживаясь от желания напасть на то, что, как он знал, было голограммой, Аркантус поднялся на ноги. Обычно плавные, вялые движения его тела стали скованными, а хвост бил позади сильными, резкими движениями. Дверной косяк раскололся в его руке, когда он ухватился за него, чтобы протиснуться обратно внутрь спальни.

Его взгляд метнулся к двери ванной, которая распахнулась после щелчка защелки.

ПЯТНАДЦАТЬ

Джеймс Клейтон вышел из ванной, одетый только в трусы, его внимание было сосредоточено на голокомме, прикрепленному к запястью.

— Ебаная энергокомпания.

Аркантус представил, как бросается через комнату, хватает Джеймса за волосы и впечатывает терранца лицом в стену. Он представил, как Джеймс упал. Представил, как он несколько раз заезжает коленом мужчине в голову, почти услышал хруст костей и увидел хлынувшую кровь. Воображение затопило багровой волной.