Сердце на палитре - Художник Зураб Церетели
Шрифт:
Тогда у него не были мысли, что наступит другая жизнь. И такие дорогие престижные машины он сможет покупать за свои деньги, получит право свободно распоряжаться своими произведениями, не опасаясь, что за их продажу его лишат права выезда за границу.
В дни, когда Церетели работал дизайнером советского представительства в ООН в Нью-Йорке, генеральный секретарь ООН познакомил его с Сальвадором Дали. Глава ООН хотел, чтобы два крупных художника — один западный, другой советский, выполнили картины, которые бы символизировали начавшееся потепление в "холодной
— С Дали я встречался два раза. Ему предложили расписать одну стену в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, мне другую стену. Там мы познакомились и пошли в кафе…
Замысел тот не был реализован. В конце 1979 года случилось вторжение советских танков в Афганистан…
Навсегда запомнился вечер в кафе. Он и Иннеса провели время вместе с Сальвадором Дали и Галой. Испанец рядом с русской женой и грузин рядом с Иннесой не нуждались в переводчиках. О чем тогда беседовали в кафе, Церетели не рассказывает. Но одну фразу испанца часто повторяет. Тогда Дали с тревогой заметил: "Что-то в последнее время меня перестали ругать в газетах, наверное, забыли…" Самое любопытное было после этих слов.
— Дали неожиданно начал выделывать руками и ногами какие-то странные фигуры. Так что вы думаете? На следующий день о нем и "Нью-Йорк таймс", и "Вашингтон пост" написали. Дали, наверное, заметил за столиками журналистов и решил таким образом привлечь их внимание.
Гала пожаловалась мне, что муж такой скупой, давно не дарил ей никаких украшений. Я преподнес ей подарок, но сказал, что это от Дали. Она, как умная женщина, конечно, все поняла. Но виду не подала и стала уговаривать меня посоветовать мужу купить ей еще кольцо и серьги и так далее. Тут я взмолился: "Не-е-т! Я тоже женатый!"…
Когда над Зурабом сгустились черные тучи и на его голову полились потоки грязи, застилающие экраны ТВ, он не раз вспоминал слова и жесты непревзойденного мастера собственной рекламы. Ему не пришлось прибегать к таким методам. За него это делали профессионалы заказных статей, "черного пиара". Такой масштабной кампании клеветы на телевидении и в газетах, какая случилась позднее в Москве, не удостаивался ни Сальвадор Дали, ни другие знаменитые художники ХХ века. Но об этом — впереди.
Конец четвертой главы
ГЛАВНЫЙ ХУДОЖНИК МОСКОВСКОЙ ОЛИМПИАДЫ.
ГЛАВА ПЯТАЯ, о Московском периоде жизни, когда нашего героя назначили главным художником Олимпийских Игр. Тогда и началась "церетелизация Москвы", не замеченная прессой. Горельефы, эмали, витражи украсили гостиницы, дворцы спорта.
К ипподрому в Битце прискакала тройка бронзовых коней.
А на площади у популярного рынка поднялся обелиск
в честь Георгиевского трактата.
Триумф в Брокпорте выпал на лето 1979 год. На следующее лето пришлись Олимпийские Игры в Москве. Задолго до этого события, при Хрущеве, город принял всемирный фестиваль молодежи. Тогда в Лужниках на заливаемой вешними водами земле построили Центральный стадион имени Ленина. Спустя двадцать лет город возводил
В олимпийский год все узнали имя художника Виктора Чижикова. Он придумал официальную эмблему — олимпийского Мишку. О нем писали все газеты и журналы. И только специалисты были в курсе, что главным художником Московской Олимпиады назначен Церетели. Роль главного архитектора играл Посохин, строивший огромный Крытый стадион и Дворец водного спорта на проспекте Мира. Главный архитектор Москвы предложил испытанному соавтору взять на себя тяжкую должность. Не каждый готов был взять на себя эту роль.
Почему выбор пал именно на эту кандидатуру? Ведь в Москве, как нигде, насчитывалось много доморощенных монументалистов. В шестидесятые годы, как мы знаем, мозаики кинотеатра «Октябрь» архитектор заказал Андронову и Васнецову. За минувшие годы Посохин лучше всех узнал: Церетели не только талантливый художник, но и непревзойденный исполнитель, все сделает в срок.
Олимпийские Игры — большой Спорт и большая Политика. Открывает их глава государства. Олимпиаду невозможно без позора для страны отложить ни на день, ни на час из-за неготовности стадиона или дворца спорта.
Церетели принял предложение Посохина. А это значило не только осуществлять общее руководство, но и работать самому в разных концах Москвы, раскинувшейся на тысячу квадратных километров внутри Московской кольцевой автомобильной дороги.
Так впервые появилась возможность проявить себя не на берегу Черного моря, не на окраинах Тбилиси и в американском городке, а в Москве, на ее новых территориях. Все олимпийские объекты располагались за пределами Садового кольца, исторического центра.
Начался Московский период монументального творчества, длившийся до начала «перестройки».
На месте снесенной деревни с названием Битца соорудили Олимпийский ипподром, где должны были состояться конные состязания. Для ипподрома Зураб изваял тройку вздыбленных лошадей. Так по Москве начали бег кони, добежавшие до Поклонной горы и Манежной площади.
Ближе к центру на Ленинском проспекте поднялась гостиница «Спорт». Ее интерьеры украсили эмали на тему "История спорта". На северо-западной окраине построили Дворец спорта общества «Динамо». В его интерьере заполыхал витраж. У берега Москвы-реки, в районе правительственного центра России, на деньги американского миллиардера Арманда Хаммера вырос комплекс зданий для бизнесменов, желавших работать и жить в советской столице. В холле главного здания возникло настенное панно на тему "Золоте кольцо России". В центре главенствовал Московский Кремль. А вокруг него на других картинах представали Кремли других древних русских городов. Впервые для этого Зураб применил не излюбленную мозаику, витраж или горельеф, а перегородчатую эмаль. Русские эмальеры называют ее — финифть.