Сердце – одинокий охотник
Шрифт:
Ральф отвернулся – он знал, что о нем говорят. Тоща-Моща сел на землю, сорвал с Ральфа капор и, чтобы подразнить его, потряс им прямо у малыша перед носом.
– Кончай! – прикрикнула на него Мик. – Вот я тебе задам, если он разревется. Лучше брось.
Кругом стояла тишина. Солнце скрылось за крышами домов, и небо на западе было розовато-багряным. С соседней улицы доносился шум – там ребята катались на роликах. Братишка прислонился к дереву и, казалось, о чем-то мечтал. Из дома пахло ужином, скоро дадут поесть.
– Глядите! – вдруг воскликнул
Бэби медленно приближалась к ним. Ей подарили коробку засахаренной кукурузы с сюрпризом, и она искала в коробке этот сюрприз. Она выступала все такими же заученными, изящными шажками. Девчонка отлично знала, что на нее смотрят.
– Ну пожалуйста, Бэби… – попросил Братишка, когда она проходила мимо. – Дай поглядеть твой розовый кошелечек и пощупать твой розовый костюм.
Бэби стала что-то мурлыкать себе под нос, будто не слышит. Она прошла, так и не удостоив Братишку ответом. Только втянула голову в плечи и чуть-чуть ему улыбнулась.
Братишка держал большое ружье у плеча. Он прицелился и громко произнес «паф». Потом снова позвал Бэби, тихонько и ласково, словно котенка:
– Ну иди же сюда, Бэби… Ну пожалуйста…
Он сделал движение так быстро, что Мик не успела его удержать. Едва она заметила, что пальцы его дотронулись до курка, как ружье страшно бабахнуло. Бэби как-то странно обмякла и упала на тротуар. Мик словно пригвоздили к ступеньке – она не могла ни двинуться, ни закричать. Тоща-Моща закрыл руками голову.
Один Братишка ничего не понял.
– Вставай, Бэби! – заорал он. – Я на тебя не сержусь.
Все произошло в одно мгновенье. Они втроем кинулись к Бэби. Она лежала, свернувшись, на грязном тротуаре. Юбочка задралась ей на голову, открывая розовые трусики и белые ножки. Руки были раскинуты, в одной она сжимала сюрприз из коробки, а в другой – розовый кошелечек. Лента в волосах была пропитана кровью, как и сами желтые локоны. Заряд попал ей в голову, и она упала на землю ничком.
На все это потребовались только секунды. Братишка закричал, кинул ружье и бросился бежать. Мик стояла, закрыв лицо руками, и только кричала. Потом появилось много народу. Первым прибежал папа. Он понес Бэби в дом.
– Она же мертвая, – сказал Тоща-Моща. – Ей попало прямо в глаза. Я видел ее лицо.
Мик шагала взад-вперед по тротуару, она хотела спросить, убита ли Бэби насмерть, но язык у нее прилип к гортани. Миссис Уилсон прибежала из косметического кабинета, где она работала. Она вошла в дом и тут же вышла опять. Рыдая, она бродила по улице, снимая и снова надевая на палец кольцо. Потом приехала карета «Скорой помощи», и доктор пошел к Бэби. Мик побрела за ним. Бэби лежала на кровати в передней комнате. Во всем доме стояла тишина, как в церкви.
Бэби была похожа на хорошенькую куколку. Если бы не кровь, и не подумаешь, что она ранена. Доктор наклонился и осмотрел ей голову. Потом Бэби вынесли на носилках. С ней в карете поехали миссис Уилсон
В доме по-прежнему было тихо. Все забыли о Братишке. Его нигде не было видно. Прошел час. Мама, Хейзел, Этта и жильцы сидели в передней комнате и ждали. Мистер Сингер стоял в дверях. Много времени спустя вернулся папа. Он сказал, что Бэби не умрет, но у нее поврежден череп. Он спросил, где Братишка. Никто этого не знал. На улице было темно. Братишку поискали на заднем дворе и на улице. Послали Тощу и других ребят на поиски. По-видимому, Братишки нигде поблизости не было. Гарри отправился в один дом, куда, им казалось, он мог убежать.
Папа шагал по веранде.
– Я никогда не порол своих детей, – твердил он. – Считал, что это неправильно. А теперь непременно выпорю его, только попадись он мне в руки.
Мик сидела на перилах и всматривалась в темноту.
– С Братишкой я справлюсь сама. Пусть только вернется, я им займусь.
– Ступай поищи его. Ты его скорей всех найдешь.
Стоило папе это сказать, как ее вдруг осенило. На заднем дворе рос громадный дуб, летом они построили там домик. На дерево втащили большой ящик. Братишка любил сидеть в этом домике один. Мик оставила родных и жильцов на веранде, обогнула дом и вошла с переулка на темный двор.
Она молча постояла внизу возле дуба.
– Братишка, – тихо позвала она. – Это я, Мик.
Никто не ответил, но она знала, что он там, все равно как собака чует по запаху. Мик подтянулась за нижнюю ветку и стала медленно карабкаться вверх. Она была очень зла на малыша – придется его проучить. Добравшись до домика, она снова его окликнула и снова не получила ответа. Тогда она влезла в ящик и стала в нем шарить. Наконец она его нащупала. Он скорчился в уголке, ноги у него дрожали. Он, видно, долго сдерживал дыхание – когда Мик до него дотронулась, у него сразу вырвались вздох и рыдания.
– Я… я не хотел, чтобы Бэби упала… Она была такая маленькая, такая хорошенькая… мне до того захотелось в нее пульнуть…
Мик села на пол домика.
– Бэби умерла, – сказала она. – За тобой гонится целая толпа.
Братишка перестал плакать. Он затих.
– Знаешь, что сейчас папа делает?
Ей казалось, что она слышит, как Братишка ловит каждое ее слово.
– Знаешь начальника тюрьмы Лоуса? Помнишь, мы слышали его по радио? И ты знаешь, что такое Синг-Синг? Ну вот, папа пишет письмо Лоусу, чтобы он был с тобой подобрее, когда тебя поймают и пошлют в Синг-Синг.
Слова эти так страшно звучали в темноте, что ее самое пробрала дрожь. Она чувствовала, как трясется с перепугу Братишка.
– Там у них есть маленькие электрические стулья, как раз на твой рост. И когда пускают ток, ты поджариваешься, как кусок грудинки. А оттуда идешь прямо в ад.
Братишка скорчился в углу и замер. Мик перелезла через борт ящика и стала спускаться вниз.
– Лучше побудь здесь, двор стерегут полицейские. Может, через несколько дней я изловчусь и принесу тебе что-нибудь поесть.