Сердце огня и льда. Леди

Гэлбрэйт Серина

Звёздочка с рождения владеет и сиянием, и папиной способностью замораживать…

– Готово, – резкий оклик Веледы вторгся в мои размышления, заставляя отложить их на время.

Я посмотрела вопросительно на Кадиима, и дух кивнул, подтверждая, что полог снят.

Беван протянул руку, пощупал воздух перед собой и, не встретив преграды, лишь затем шагнул в комнату. Девушка, не оборачиваясь, отошла к двери.

Крышка тяжела, даже Беван смог сдвинуть её с заметным усилием, со второй попытки. И я наконец вижу его.

Нордан не изменился. Та же одежда, в которой мужчина был в тот

последний вечер. Растрёпанные волосы, лёгкая щетина. Бледная, холодная на ощупь кожа. Отрешённое выражение лица, едва заметное дыхание. В первое мгновение мне даже кажется, что Нордан не дышит, и я с трудом подавляю ужас, панику при мысли, что мужчина навсегда исчез в мире сновидений, а передо мной лишь пустая оболочка, ледяное безжизненное тело.

– Шелли, – Беван мягко отодвинул меня, наклонился, осторожно поднимая Нордана из ящика.

Внутри ящика тоже пульсирует холод, и перламутровый шёлк обивки, подушечка под головой спящего выглядят неуместно, только усиливая сходство с гробом.

– Веледа… – начал Беван.

– Вам лучше пока оставить её в покое, господин, – перебил Кадиим вежливо, но непреклонно. – Господин Рейнхарт не причинит ей вреда.

– Что ж, надеюсь, – мужчина бросил прощальный взгляд в спину девушки, гордо выпрямленную, напряжённую.

И мы покидаем ледяную комнату моих кошмаров.

Я не удивляюсь, увидев в коридоре Хейзел. Не смотрю на торчащую из-под расстёгнутой куртки графини кобуру с пистолетом, не смотрю на четыре неподвижных чёрных тела за пределами света фонарей. Опускаюсь на колени возле сидящей на полу Лиссет, прислонённой спиной к стене. Подруга действительно мирно спит, уронив встрёпанную голову на грудь.

– Сами Лису потащите – двоих я не вынесу, – заметил Беван. – Не хватало ещё грыжу на старости лет заработать.

– Веледа сказала, что Рейнхарт задержал Дрэйка и… – заговорила я.

– За Дрэйка не беспокойся, – возразила Хейзел. – Он знает, что мы уходим.

– Но как?

– Как вы друг друга находите, несмотря на расстояние? По вашему запаху.

– А если произошло что-то непредвиденное? – мне стало вдруг неловко: прежде я никогда не задумывалась, насколько хорошо Дрэйк меня чувствует. Я привыкла, что Нордан улавливает оттенки моего настроения по запаху, мне казалось естественным, что я ощущаю мужчину, даже находясь в другой части императорского дворца. И ни разу не предположила, что и Дрэйк должен чувствовать меня не хуже.

– Дрэйк справится, не волнуйся, – заверила графиня.

Осторожно подхватив Лиссет под мышки, мы с Хейзел подняли лисицу с пола. С собой забрали только один фонарь, и закрывать потайной вход в комнату не стали – бессмысленно, всё равно Рейнхарт знает и о нём, и о выходящих в город тоннелях.

Обратный путь по подземным коридорам долог, и идти приходится намного медленнее. Наружу выбираемся не в подвале дома Дрэйка, а в складской части небольшого магазина. Задняя дверь, выходящая на узкую тёмную улицу за двухэтажным кирпичным зданием, не заперта и рядом ждёт автомобиль. Мы устраиваем Нордана и Лиссет на заднем сиденье, я сажусь с ними. Беван пытается занять место водителя, но Хейзел отмахивается, поясняя, что если остановят, то могут возникнуть проблемы при предъявлении документов. Графиня снимает куртку, кобуру с пистолетом, распускает прежде собранные в гладкий пучок волосы и садится в кресло водителя. Беван на переднее

пассажирское, и автомобиль трогается с места.

– Мы ведь едем не к Дрэйку домой? – уточнила я.

– Мы едем в другой его дом, – ответила Хейзел.

– Загородный?

– Нет, у Дрэйка в Эллоране есть ещё одно логово, – отозвался Беван.

– Дрэйк не упоминал, – пробормотала я растерянно. Как не поведал и доброй половины плана. Я догадывалась о возможном участии Хейзел, но не знала, что возвращаться мы будем другой дорогой и что нас уже дожидается заранее подогнанный автомобиль.

– В особняк нельзя, там нас уже ждут, – объяснила графиня. – Вещи я ещё днем собрала и отправила к друзьям, Алекса завтра утром заберу, если никаких накладок не возникнет.

– Ты уезжаешь? – удивилась я.

– Придётся, если не хочу выступить в роли подневольного рычага давления на Дрэйка. И рисковать сыном не намерена.

– Куда ты поедешь? – я перехватила в зеркале заднего вида спокойный взгляд Хейзел.

– Не решила ещё. Куда нынче можно податься беглой матери-одиночке? – графиня усмехнулась невесело.

– У меня есть предложение, – вмешался Беван. – Поезжай в Атрию к Вэйдаллу.

– К другому члену братства? Издеваешься? Чтобы он сразу сдал меня с ребёнком вашим старшим?

– Вэйд верен делу революции. И если всё пройдёт по плану, то часов через двенадцать он докажет свою преданность делом. А ты пока подумай.

Хейзел покачала головой, не торопясь соглашаться с мужчиной, и сосредоточила взгляд на дороге.

До места мы добираемся без происшествий и без остановок дорожными патрульными. Двухэтажный дом, меньше особняка Дрэйка возле дворца, но больше нашего временного прибежища у знакомого Бевана. Огороженная территория, внутренний дворик, тёмный фасад. На втором этаже несколько спален, обставленных скромно, с мебелью под чехлами и отрезами пропылившейся белой ткани. Беван укладывает Нордана в одной комнате, Лиссет мы с Хейзел устраиваем в другой. Я ещё раз удостоверяюсь, что подруга не ранена, не пострадала серьёзно, что сон её, похоже, и впрямь продлится до утра, и ухожу к Нордану. Закрыв дверь, снимаю куртку, бросаю её в кресло у стены и опускаюсь на край постели. Слышу удаляющиеся шаги Бевана и Хейзел по коридору. Теперь остаётся лишь ждать.

Возвращения Дрэйка. Рассвета. Надежды на действие неведомого мне плана.

Я по-прежнему не вижу целой картины, всех элементов, решений и ходов, могу только верить в Дрэйка.

Время опадает неторопливо каплями тяжёлыми, равнодушными. Я то начинаю метаться по комнате, то вновь сажусь на покрывало, всматриваюсь в застывшие черты лица. Прикасаюсь к холодной щеке, шее, запястью, проверяю едва прощупывающийся пульс. Хочу сказать хоть что-то, как-то разбавить давящую тишину, но не произношу вслух ни слова. Возможно, Нордан меня услышит.

А возможно, и нет.

Страшно, что он может меня не услышать. Страшно слышать лишь собственный голос в полупустой спальне. Страшно уйти и оставить его даже на мгновение. Страшно ждать неизвестности.

И Дрэйк всё не возвращается.

Наконец в сизых предрассветных сумерках я ложусь рядом с мужчиной, прижимаюсь к холодному боку в глупой надежде, будто тепло моего тела может согреть Нордана, пробудить к жизни. Обхватываю безвольную ледяную руку, утыкаюсь лицом в плечо, закусываю губу в попытке сдержать слёзы.