Сердце океана

Робертс Нора

Тревор распахнул дверь, вдохнул влажную прохладу. Чтобы во всем разобраться, ему нужна ясная голова.

Магия, говорила Дарси. И в самом деле волшебная магическая ночь. Он готов был поверить, кажется, он даже смирился с тем, что магия вмешалась с самого начала. Она была в Дарси, в этом домике, в Ардморе и его окрестностях. Или это была судьба, или просто случай. Только нужно еще понять, счастливый или несчастный. Любить Дарси нелегко, а, собственно, когда он искал легких путей? Что же его ждет?

Он не хотел, чтобы у него было так, как у деда с бабкой: холодная официальность

брака без страсти, без радости, без любви. Ну, уж с такой женщиной, как Дарси, холодной официальности ему опасаться не стоит.

Главное, она ему нужна, и он ее удержит. Разумеется, удержит, просто необходимо рассчитать, что, как и когда предложить, чтобы она не стала сопротивляться.

Ему вдруг снова послышались тихие слова Гвен из сновидения: Дай то, что можешь дать только ты.

Тревор мысленно отмахнулся от ее слов, захлопнул кухонную дверь. Хватит с него. Слишком много магии для одной ночи.

17

Когда Дарси проснулась, за окном клубился серый туман, а кровать рядом с ней была пуста. Ничего удивительного, ничего нового. Туман скоро рассеется, а Тревор обычно вскакивает до рассвета, будто робот.

Дарси пожалела, что его нет рядом и нельзя к нему прижаться. Она знала, что больше не заснет, и пыталась представить, где он сейчас и чем занят. Став любовниками, они оба недосыпали по ночам, но как-то держались, подпитываясь сексуальной энергией.

Сама Дарси чувствовала себя прекрасно.

Она встала, сняла с вешалки халат. Дарси принесла в коттедж кое-что из своей одежды и все то, что могло ей пригодиться. Они с Тревором вроде как жили вместе, хотя избегали говорить на эту тему, как не говорят о политике или религии воспитанные люди.

Он тоже держал какие-то вещи в ее квартирке над пабом на тот случай, если оставался на ночь. И хотя для нее внове было хранить свои вещи в мужском шкафу, а мужские вещи в своем, она уже привыкла к беспорядочному круговороту вещей и ночных пристанищ. «Беспорядочному», — мысленно повторила она, вставая под душ. Так они и относятся к тому, что происходит между ними.

Однако ничего подобного не было в том, что случилось ночью. Это было… Дарси закрыла глаза, закинула голову, подставив лицо под горячие струи. Ничего подобного и она не испытывала прежде, даже представить не могла, что два человека могут так чудесно слиться в единое целое.

А что же Тревор? Вряд ли он мог так касаться ее, так отзываться на ее прикосновения, если бы его чувства не были глубокими и искренними.

Не сексом они занимались этой ночью, а любовью. Странно, никогда прежде она не задумывалась над тем, какая пропасть лежит между ними.

Незащищенность. Ей и в голову никогда не приходило, что можно быть незащищенной и при этом чувствовать себя в безопасности, размышляла она, словно в полусне, водя губкой по влажной коже. Как прекрасно это чувство и как прекрасно сознавать, что в те мгновения, в том теплом и добром мире Тревор чувствовал себя таким же незащищенным и счастливым.

Наконец она встретила мужчину, которому

может открыть душу, с которым может остаться навсегда, которому с чистым сердцем может поклясться в любви и верности. Они бы прожили вместе всю жизнь, что бы ни уготовила им судьба, с благодарностью принимали бы ее дары и преодолевали трудности. Они шли бы рука об руку сквозь бурные дни и тихие ночи. Они рожали бы детей, строили дома.

Рядом с ним она добилась бы успеха, открыла бы все двери, которые мечтала открыть. В конце концов, можно получить все. Однако первое и главное — любовь.

Войдя в спальню, Тревор услышал, как Дарси поет о любви и страсти. Она пела так прекрасно, что у него заныло сердце. Ее голос струился из-за приоткрытой двери ванной и обволакивал его. Тревор не шевелился, пока песня не закончилась и Дарси не вышла из душа.

Он тихонько постучался и распахнул дверь ванной комнаты, не дожидаясь ответа. Дарси, обмотавшись полотенцем, втирала в ноги крем с абрикосовым ароматом, неизменно возбуждавшим в нем аппетит. Ее мокрые волосы растрепались и завились, как на картине с русалкой. Тревор вспомнил свой ночной сон, и ему стало не по себе. Весь остаток ночи он провел в мыслях о ней, пытаясь понять, что же ему теперь делать.

— Я принес тебе чай.

— Отлично, спасибо. — Дарси взяла кружку и улыбнулась ему. Мечтательное выражение, навеянное песней, еще не покинуло ее. — А я думала, ты уже ушел на работу. Рада, что ошиблась.

Она подошла к нему, легко коснулась губами его губ в надежде, что он отнесет ее в постель и займется с ней любовью, как ночью.

— Я пришел разбудить тебя. — Влечение затуманило его мозг, как клубы пара маленькую ванную комнату, и он поспешно вышел, оставив дверь открытой. — Ты меня опередила.

Отпивая из кружки горячий чай, Дарси вышла за Тревором в спальню.

— И зачем же ты хотел разбудить меня?

Даже мужчина с нулевым коэффициентом умственного развития и начисто лишенный полового влечения распознал бы приглашение и не преминул им воспользоваться, но Тревор решил держаться до конца.

— Прогулка.

— Прогулка?

— Да. — Он присел на край кровати. Нет, нет, он вовсе не собирался прикасаться к ней и отклоняться от намеченного плана, но это же не означало, что нельзя посмотреть, как она одевается, и подвергнуть себя новым пыткам.

Интересно. Она после душа розовая, и распаренная, и голая, если не считать полотенце, а парень собрался слоняться по окрестностям в холодном тумане. Менее уверенная в себе женщина решила бы, что ночью растеряла всю свою сексуальную привлекательность. Дарси ничего подобного и не подумала, что, однако, не помешало ей оскорбиться.

— Разве тебе не пора на стройку?

— Могу не спешить. Мик сегодня выходит, он приглядит за процессом. Они с Бренной обойдутся пару часов без меня.

На самом деле он мог отлучиться и на пару дней, даже недель. Гораздо разумнее было бы вернуться в Нью-Йорк и лично заняться бизнесом, вместо того чтобы руководить отсюда. Но он смотрел, как скользят по ее телу трусики, и понимал, что никуда не сбежит в ближайшем будущем. Во всяком случае, в одиночестве.