Сердце океана
Шрифт:
— Ты не пожалеешь.
— Надеюсь. — Когда Тревор взял ее за руки и наклонился к ней, ее взгляд стал таким, что легко разрезал бы стекло. — Только попробуй. Я не скрепляю контракты поцелуями.
— Понял. — Тревор торжественно пожал ей руку. — С делами покончено?
— На данный момент. — Итак, теперь ему нужна женщина, любовница. Ну и черт с ним! Она и здесь не позволит ему пожалеть о его деньгах.
Дарси демонстративно провела ладонями по своему телу от груди до бедер, медленно, словно нехотя, прижалась к нему всем телом. Затем, дразня, прикусила его губу и
И только тогда она откинула голову, подставляя ему губы.
Они вцепились друг в друга. Исчезли без следа нежность и терпение прошлой ночи. Остались страсть, жажда, требовательность. Душа Дарси рыдала над потерей, а ее тело ликовало.
Он хочет ее, и она заставит его хотеть снова и снова, она не позволит ему утолить этот голод. И пока власть в ее руках, он будет с ней, и она успеет околдовать его, привязать его к себе.
Дарси оторвалась от его губ.
— Держи меня. Ласкай меня.
Он и не собирался ее отпускать, хотя понимал, что время и место неподходящие, но охвативший ее огонь воспламенял и его, выжигал самообладание. Его руки грубо и властно впивались в ее тело… И когда, ничего не соображая, он был готов опрокинуть ее на весеннюю траву, она отпрянула. Ветер подхватил и закружил ее волосы, солнце высекло ослепительные искры в ее глазах. И на мгновение ее красота показалась ему безжалостной.
— Не сейчас, — сказала она, нежно похлопывая его по щеке. — Ты получишь меня, но позже. И я получу тебя.
Ярость чуть не задушила его, хотя он не понял, кого смог бы сейчас убить, Дарси или себя.
— Ты затеяла опасную игру.
— А без риска какое веселье? Ты получишь от меня все, что хочешь, и в бизнесе, и на личном фронте.
Его чувства были обострены до предела, и он рискнул спросить:
— А чего ты хочешь от меня?
Дарси опустила глаза, скрыв затаившуюся в глазах печаль.
— Разве ты привел меня сюда не потому, что уже понял сам?
— Может быть, — прошептал он.
— Ну и хорошо. — Дарси попыталась улыбнуться как можно беспечнее. — Нам лучше вернуться. Утро, считай, пролетело, а я даже не допила свой чай. — Она ободряюще сжала его руку. Еще посмотрим, угонишься ли ты за моими желаниями, слепой, глухой, бесчувственный тупица. — Поделишься своими рогаликами?
Тревор оценил ее желание обратить все в шутку.
— Если убедишь меня поделиться.
Ни один из них не оглянулся, иначе они бы заметили, как взметнулся за их спинами воздушный столб.
— Глупцы, — с досадой пробормотал Кэррик. — Упрямые глупцы! И угораздило же меня связаться с ними. Счастье само шло к ним в руки, а они отскочили от него как ошпаренные.
Кэррик стремительно поднялся с каменной приступки у колодца, завис в дюйме от земли, а в следующее мгновение уже сидел, скрестив ноги, у могилы Мод.
— Вот что я скажу тебе, старый друг. Не понимаю я этих смертных. Может, я в них ошибся, может, ими движет лишь похоть? — Эльф задумался,
Кэррик со вздохом взмахнул рукой, и у него на ладони появилось золотое яблоко.
— Ты могла бы возразить, что я был таким же, и, пожалуй, не ошиблась бы. Маги пошел по моей дорожке. Обещает ей то, обещает ей се, клянется подарить весь мир. Легко обещать, когда есть чем делиться, однако по-настоящему ты владеешь только своим сердцем, а его отдать гораздо труднее. Я не заглянул в душу моей Гвен, а Маги не хочет заглянуть в душу Дарси. Думает, что так разумнее, но им движет страх.
Кэррик обращался к могильному камню, как будто сама Мод сидела рядом и слушала его. А может, и вправду слушала.
— И девчонка ничуть не лучше. Отличается от моей тихой скромной Гвен, как солнце от луны, но в любви точно такая же. Она хочет, чтобы он предложил ей свое сердце, так почему, помоги мне великий Финн, прямо ему не сказать? Почему она молчит? Женщины, кто может их понять?
Надкусив золотое яблоко, Кэррик снова погрузился в свои мрачные мысли. Эти два идиота истощили его терпение. Еще немного, и он бросился бы на них и приказал бы выложить все, что у них на душе. Они любят друг друга, так пусть признаются, и дело с концом.
Однако продолжительность и движения этого затейливого танца он не мог предугадать. Это было не в его власти. Смертные должны все делать сами. Его… вклад — Кэррик отмел неприятное слово «вмешательство» — может быть самым ничтожным.
Он сделал все, что мог. Теперь остается ждать, как он ждет уже три столетия. Его судьба, его счастье, его жизнь, как он думал, зависят от чувств этих двух смертных.
Он общался с двумя другими парами и, казалось, должен бы понять, как подхлестнуть третью, но он лишь понял, что любовь — драгоценный камень с неизвестным числом граней. Сила и слабость в любви неотделимы, и любовь невозможно измерить, нельзя утаить про запас какую-то ее частичку. Либо ты отдаешь и берешь все, либо ничего.
Кэррик растянулся на траве и, глядя на облака, мысленно представил любимое лицо Гвен.
— Я желаю тебя сердцем, телом и душой. Я отдал бы все, что мне подвластно, лишь бы снова коснуться тебя, вдохнуть твой аромат, услышать твой голос. Клянусь, когда ты наконец вернешься ко мне, я брошу к твоим ногам любовь. Все ее величие и смирение. И цветы, которые расцветут из моей любви, никогда не завянут.
Измученный ожиданием, он закрыл глаза и растворился во сне.
Дарси тоже была измучена. Только ее до изнеможения довели старания быть — или казаться — веселой, соблазнительной и остроумной. Когда Тревор остановил машину, она уже боялась, что не сможет сделать ни шага, однако, преисполнившись решимости довести игру до конца, она обошла с ним здание паба и принялась восхищаться достигнутым на стройплощадке прогрессом.