Сердце океана

Робертс Нора

Нельзя поддаваться на провокацию. Нельзя показывать свою боль. Ни в коем случае.

Дарси сосредоточилась на ярости, сверкающей в глазах Тревора, и не стала сдерживать свою.

— Понятно, что ты обо мне думаешь, и ты недалек от истины. У меня были мужчины, и я не собираюсь за это извиняться. Я брала то, что меня устраивало, ну и что?

Тревор сунул руки в карманы.

— И что же тебя устраивает, Дарси?

— Ты устраивал какое-то время. Но, кажется, это время прошло. Уходи, пока мы не наговорили друг другу

то, что может расстроить нашу сделку.

— Сделку? — Ну и штучка! Невозмутимая, хладнокровная. А он вот-вот лопнет от ярости. — Всегда сделка, не так ли? Контракты, деньги, прибыль. Ты нацелилась на большой куш.

Она побледнела. На ее белом как мел лице еще ярче вспыхнули синие глаза.

— Убирайся! Вон из моего дома! Я не пущу в свою постель мужчину, который смотрит на меня и видит шлюху.

Ее слова отрезвили его, привели в чувство. Он чуть не сгорел на месте от стыда.

— Я не это имел в виду. Я никогда не думал ничего подобного.

— Неужели? Выметайся, ублюдок. — Ее затрясло. — А пока ты здесь, вот что я тебе скажу: это нарисовала Джуд и подарила мне на день рождения.

Дарси развернулась и, гордо выпрямившись, скрылась в своей спальне.

— Дарси, постой! — Он умудрился придержать дверь. — Прости! Послушай… — Это все, что он успел сказать до того, как что-то разбилось о дверное полотно в дюйме от его лица. — Господи!

— Я сказала, вон из моего дома.

Она уже не была бледной. Раскрасневшись от ярости, она схватила хорошенькую фарфоровую шкатулочку. Доли секунды не хватило Тревору, чтобы решить: броситься вперед или отступить. Шкатулка больно ударила его в плечо.

— Прости, — повторил он, хватая Дарси за руки и мешая выбрать следующий снаряд. — Я перешел все границы. Я не думал, что говорил. Мне нет оправданий. Пожалуйста, выслушай меня.

— Тревор, отпусти меня.

— Бросай все, что хочешь, но потом выслушай меня. Пожалуйста.

Она дрожала, как тетива лука, из которого только что выпустили стрелу.

— Зачем?

— У тебя нет причин. Но все равно выслушай.

— Ладно. Только отпусти меня и отойди. Не трогай меня сейчас.

Он вздрогнул, кивнул и отпустил ее. Он понимал, что заслужил ее гнев. Он испугался, что она вышвырнет его из своей жизни, и приготовился умолять.

— Я никогда раньше не ревновал. Поверь, мне это нравится не больше, чем тебе. Это низко, недостойно.

— У тебя были женщины до меня. Я упрекала тебя? Я унижала тебя?

— Нет. — Он понял, как больно обидел ее. Они оба сейчас истекали невидимой миру кровью. — Я не имел права, у меня не было причин. И не о картине я думал. Я не могу справиться со своими чувствами к тебе. И с собой. — Он погладил ее волосы, глядя в ее ошеломленные глаза. — И все это превращает меня в идиота.

Ее сердце заколотилось как бешеное.

— С тех пор как мы встретились, я не думала ни об одном мужчине, кроме тебя.

Этого тебе хватит?

Тревор опустил руку.

— Должно бы хватить. Но не хватает. — Он отошел, вернулся к ней, снова отошел. К черту планы, к черту графики, пора действовать. — Мне нужно от тебя гораздо больше, и я хочу дать тебе все, что ты хочешь.

В сердце кольнуло.

— О чем ты говоришь?

— Я хочу, скажем так, эксклюзивные права. На тебя, на все. — Он вернулся к ней. — Можешь назвать условия. У меня есть квартира в Нью-Йорке. Если она тебе не понравится, найдем другую. Сами или через компанию. У меня есть несколько домов в разных странах. Если хочешь, я куплю землю здесь, построю дом по твоему вкусу. Куда бы нам ни пришлось уехать, я думаю, ты захочешь возвращаться сюда.

— Понимаю, — тихо произнесла она, опуская глаза. — Ты все продумал. А у меня будет доступ к банковским счетам, кредитным картам и всему остальному?

Тревор сунул сжатые кулаки в карманы.

— Разумеется.

— И за все это… — Дарси провела пальцем по браслету, который не снимала с тех пор, как он сам застегнул его на ее запястье. Которым она дорожила, восхитившись его красотой, а потом потому, что это был его подарок. — И за все это я буду принадлежать только тебе.

— Можно и так сказать, но я…

Он считал, что буря пролетела, и расслабился. Маленькая вазочка из почти прозрачного ирландского фарфора ударила его в лоб. Сквозь посыпавшиеся из глаз искры он увидел лицо Дарси. Снова бледное и застывшее от ярости.

— Ах ты, подлая мерзкая дрянь! Какая разница между шлюхой и любовницей, кроме таксы и формы оплаты?

— Любовница? — Дрожащей рукой он дотронулся до лба, уставился на окровавленные пальцы.

И еле успел уклониться от керамического горшочка. — Кто сказал… Прекрати!

— Жалкий червяк. Подонок! — Все красивые вещицы, которые она собирала годами, летели в него и осколками рассыпались по полу. — Ты не нужен мне даже на серебряном блюде, на котором родился. Подавись всеми своими домами, счетами и кредитками или засунь их в свою задницу.

Слезы застилали ей глаза и мешали прицельной стрельбе, но дождь сыпавшихся на него осколков внушал благоговейный страх. Тревор загородился от бра, которое она сорвала со стены, наступил босой ногой на стекло, выругался.

— Мне не нужна любовница.

— Пошел к черту. — Одна ценность у нее осталась. Дарси схватила крохотную резную шкатулку и выбежала из спальни.

— Господи. — Тревор опустился на кровать, чтобы вытащить стекло из ступни. Он не удивился бы, если бы Дарси вернулась с ножом или еще с чем-то острым, и резко вскинул голову, услышав, как хлопнула дверь ее квартирки.

— Дарси! Черт побери. — Оставляя кровавые следы, он бросился вслед за ней.

Наверное, даже косноязычный кретин смог бы все ей объяснить гораздо лучше.