Сердце-пламень
Шрифт:
– И все-таки… что случилось с вами внизу? – Минт помог мне забраться на один особенно высокий уступ. – Когда я почуял холод твоей гибели, то бросился к Дарену… Сам-то я не могу открыть лестницу. Хорошо, что он как раз обходил Первый Круг, а то не знаю, что бы я делал.
– На нас напали словно по приказу, – пропыхтела я. – Совсем как тогда, когда Ворон натравил на нас навок.
– Думаешь, Ворон это сделал? – Минт забрался следом.
– Почему нет? Там были заложные души, а туда их определяет именно он.
– Но ведь он не может без ведома Дарена творить такие вещи.
Я поразмыслила над его словами.
– Да, ты прав. Если это Ворон, Дарен узнает. А если нет… Если это кто-то из колдунов Нзира, то зачем им убивать нас?
– Может, кому-то снова нужна жертва. – Минт запнулся. – Как думаешь, Фед еще там? Он жив? Что с ним стало?
Я промолчала, а потом судорожно предложила поискать другую лестницу.
– Ненавижу это место, – отрывисто сказал Минт и спрыгнул вниз.
Башня Крыльев, несмотря на свое название, была далека от сопутствующих облику Крылатой изяществ. Одна из самых высоких в Нзире, она торчала на границе меж Первым и Вторым Кругом, словно воздетый к небу укоряющий перст. Единственное ее украшение – литые бронзовые крылья на верхней площадке. В отличие от привычных Нзиру крупных арочных окон с витражами, окна башни Крыльев напоминали бойницы, а окна нижнего яруса так и вовсе рассекали прутья.
Такое роскошество наводило лишь на одну мысль – башня Крыльев строилась как тюрьма.
Подступы к ней были соответствующие. Мы с Минтом нашли два входа: через первый ярус со стороны Второго Круга и через крышу самой крепости. К вершине от крепости вел узкий каменный мост, укрепленный, скорее всего, заклинаниями, потому как ступить на такую тонкую полоску на самой верхотуре и не разбиться вдребезги надо было еще ухитриться. Мы пробовали подобраться к башне оттуда, но так и не нашли начало моста, а потому с облегчением пользовались первым входом.
О том, что здесь когда-то могла обитать Галлая, говорили неявные детали: по внутренним стенам башни тянулись едва заметные желобки золота. Сердцевина ее была пустой, а вдоль стен вилась лестница. Естественно, теперь уже вся разрушенная. Это напоминало мне одновременно и Обитель, и само мировое Древо, ведь эти желобки сплетались между собой, как побеги.
– Смотри! – воскликнул Минт. – Кажется, мы впервые добрались досюда засветло.
Я прищурилась от неожиданно яркого солнца. Было что-то странное в этом свете: проникнув в узкое верхнее окно, он отражался от бронзовых крыльев и казался осязаемым, как жилы золотой руды, оплетающие башню изнутри.
Мой оберег начал нагреваться, и вдруг на несколько мгновений все озарилось разноцветными огнями.
– Минт, я вижу… Оберег показывает мне скрытое!
Вкрапления камней, подсвеченных полуденным солнцем, походили на указатели: малахитовые, гранатовые и аметистовые. Они мерцали, призывая разгадать их тайны.
– Это двери! Там, где камни.
– Вижу!
Их было было превеликое множество, и мы с Минтом ринулись проверять одну за другой.
– Скрытые сокровища! Ну конечно! – Я лихорадочно шарила по серому камню, еще недавно блестевшему, как самоцвет. – Для любого колдуна сокровища – это его знания.
На самой верхотуре обнаружилась малахитовая дверь. Руны на ней мерцали одним именем…
– Галлая! Мы нашли!
Мы остановились у кромки разрушенной лестницы. Площадка перед дверью была цела, но между ней и нами отсутствовало несколько ступеней. Минт, ругнувшись, сделал петлю из веревки и перекинул ее через одну из верхних балок.
– Будем прыгать?
– Я первый… Постой. – Минт сощурился. – Ты слышишь?
Я прислушалась, но ничего, кроме завывания ветра в недрах разбитой крепости, не различила.
– Музыка-а-а, – протянул друг, а потом вдруг воскликнул: – Лесёна, это песня Феда, ты слышишь?!
– Нет, Минт, я…
Но тот вдруг сорвался вниз. Только не сейчас!
– Постой! Куда ты?
Я слышала, как он вбежал в один из переходов.
– Нет-нет-нет, – затараторила я, спрыгивая за ним и пускаясь следом. – Минт, это чей-то морок!
Или чья-то шутка. Да мало ли кому взбредет в голову играть в пустых палатах? Но угнаться за Минтом мне никогда не удавалось.
– Ми-и-инт!
Он исчез в темноте переходов.
– Ищешь дорогу?
Я обернулась, краем глаза выхватив нечеткую тень, сотканную из дрожащей тьмы. Иная, нежели та, что была внизу и убила Терна. Человеческая. Девичья.
Моя?
Я остановилась.
Она походила на меня, и даже одежда была тех же блеклых и землистых цветов, что и моя. Разве что лицом мы отличались: ее глаза – темные колодцы, распахнутые с тревожным ожиданием, но вместе с тем и с обманчивым восторгом, трепетом… узнаванием? На ее бедрах покачивался пояс из монеток, а ноги были обуты в шнурованные кожаные сапоги, каких у меня в мою бытность странствующей танцовщицей никогда не водилось.
Она была лучше меня, ловчее, гибче, красивее, но, когда подняла руки, и украшения на руках и пояс звякнули в такт, не было в этом ничего веселого, лишь жуткое бряцание подземных далей.
Я среди Чудовой Рати.
– Иди с нами, здесь хорошо. Спокойно. Все, что ты ищешь, уже здесь.
Я открыла было рот, чтобы позвать на помощь… Но кого мне звать? Минта? Дарена? Да и зачем? Эти твари не тронут меня. Не посмеют!
А все же…
Она будто знала, что я не позову на помощь, и издевательски усмехнулась.
Я с трудом заставила себя отвернуться и побежала, а она, чудово наваждение, пошла следом медленным, валким шагом.
– Будет не гнев, но надежда. Тебе будет так хорошо, так спокойно с нами!
Ворон и чудь знает, что я ищу в Нзире!
– Ми-и-инт!
Я петляла меж хором, сворачивала, но, когда бы ни обернулась, наваждение следовало за мной. Сжав оберег, я вдруг обратилась через него к Нзиру:
– Выведи меня к Минту!
Сверху раздался шелест, похожий на трение тысяч мелких камней друг о друга. Сперва этот звук казался далеким и едва спорил с возникающими за спиной шагами, но скоро усилился и подмял под себя все… «Аспид!»