Сердце: Повести и рассказы
Шрифт:
Но где же все-таки Капитан?..
За истекшие десять минут о нем также справлялись в конторе, на пристани и друг у друга научная сотрудница Озерной станции, бравая и курносая девица в простых очках, шофер с грузовика Армтранса, заведующая столовой Судоходства, довольный собой черномазый мальчик в больших сапогах, торгующий коммерческой рыбой в ларьке, худенькая женщина с бывалыми глазками, в полосатом чулочке на голове, и рябой грустный мужчина в засаленном пиджаке, надетом прямо на грязную ночную рубаху, с килограммом черного хлеба под мышкой. У всех совершенно неотложная
Черт возьми, но и оттуда он только что ушел туда-то...
Что же сказать, если и там его нет!..
Так где же, где же он, наконец, этот неуловимый Капитан?!.
И вот босоногая девчонка, что сидит на солнцепеке возле дома Судоходства, взматывает нечесаной головой и говорит, глядя на вас расширенными от молитвенного испуга глазами:
— Он — там!
И показывает грязным пальцем по направлению к скотному двору.
О, тут в поселке всегда знают, где Капитан, тут благоговейно следят за каждым его шагом.
И действительно — он там!
Позади хлева две молоканские бабы дружно копают выгребную яму. Чистое солнце шевелится на их белых косынках, рыхлая земля вылетает фонтаном. Дело в том, что вон та маленькая будка с односкатной крышей стоит как раз против сарая, где теперь открыли молочную. В целях санитарно-гигиенических ее нужно перевести сюда. И распоряжение отдано давным-давно, но эта удивительная Техничка...
Капитан стоит и строго смотрит в яму. Его черный потертый берет сдвинут на правую бровь, как у средиземноморского корсара, а также у Вагнера. Он стоит. Загорелая морщинистая шея прочно вросла в толстые плечи. Он стоит, но лепроявленная великая энергия безмолвно бушует, как в грубо отлитом динамо, в этой короткой квадратной фигуре. Как они копают?! Не говорил ли он Техничке, что ниже по склону должны быть еще две фильтрационные ямы? Так Делают на германских фермах. Он хочет, чтоб было, как в Германии. А куда же копают эти?..
— Не так, не так! — взрывается Капитан. — Совсем не то направление... Неужели она вам не говорила?
Он отдает точные распоряжения бабам. Вот здесь и там. Он чертит по земле каблуком. Но одна опять вонзает заступ не там, где надо.
— Куда, куда?! — гремит его гневный бас. — Разве я не показал вам, странная женщина?!
Еще секунда, и он прыгнет к ним в яму, сам схватит заступ. Но его отзывает конторщик Армрыбы.
— Опять эти буксиры-муксиры, — ворчит Капитан. — Почему они сами не отправили прорезя?.. Я должен ломать для них рейс?.. Ну, хорошо, хорошо...
Он быстро шагает к конторе Судоходства, косые ноги его в кургузых широких сапожках легко, слегка покачивая, несут плотно сбитый корпус.
Пять минут, с проблесками молний и отдаленными раскатами — и все дела улажены. Испытание с лагом он сам проведет завтра. Что? Завтра, завтра, сегодня ему некогда... А, это опять вы? Но вам же сказано, что весовщиком вас не примут...
Перед Капитаном рябой человек с хлебом. Лицо его светится сложным чувством, состоящим из полной готовности, умиленной грусти, покорности, нахрапа, сознания своего ничтожества и в то же время некоего
Видите ли, вздыхает он как-то даже сочувственно по отношению к Капитану, но его горячо рекомендует Пристанский агент...
Капитан опять начинает накаляться. Он-то знает, чьи эти штуки... Почему им так хочется иметь этого рябого весовщиком?..
— Что мне агент! Я уже сказал, что весовщиком вы не будете...
Счетоводом?.. Да у них есть вакансия. Но только он требует двухнедельного испытания и подписки о годичной работе. Летуны Судоходству не нужны...
Помрачневший, он направляется к выходу. Вое эти агенты-магенты... Женщина в полосатом чулочке останавливает его на лестнице.
— Место в столовой? — Капитан смотрит на нее, сердито выпятив нижнюю губу. — А кто вы по профессии?
— Я счетовод.
— Что это? — сумрачно усмехается он. — Наводнение счетоводов сегодня?.. Почему же вы хотите в столовую?
Она нежно улыбается, глядя ему в глаза.
— Мне надоело счетоводство...
— Вы местная?
— Нет, — охотно отвечает она, уже предполагая дружелюбную заинтересованность. — Я приехала к мужу, который работает в Еленовке.
— А! — говорит Капитан, опять посуровев. — Вы хотите немножко подработать летом, а осенью сбежите. Мы берем только местных. И у нас нет вакансии в столовой. До свидания!
Она растерянно смотрит ему вслед. Потом кричит слабым голоском:
— А счетоводом?..
— Сдайте испытание бухгалтеру, — оглядывается на ходу Капитан.
Нет, какой-то нервный день сегодня!..
На пристани мартунннский кооператор требует срочно отправить его товары.
— Но вы заплатили за перевозку, уважаемый гражданин?
— Да... нет... хотя деньги уже переведены. Они уже в еленовском банке...
— Хорошо. Принесите мне маленькую бумажку из банка.
Кооператор мнется.
— Слушайте! — гремит Капитан. — Если я приду в вашу лавочку и попрошу себе товар, а деньги — послезавтра, — что вы мне скажете на это?
Кооператор молчит, пристыженный.
Да, он, Капитан, научит их тут на побережье понимать финансовую дисциплину! Он покончит тут с неряшеством, разгильдяйством и — как это? — рука руку моет!.. Первобытные люди! Они до сих пор смотрят на судоходство как на какое-то бесплатное катание, которое для их развлечения устроили на Севане!.. По с этим покопчено! Деньги на стол, и ваш груз идет к месту назначения!..
Крупно шагая, Капитан возвращается с пристани и вдруг застывает перед-ямой недавно выкопанного артезианского колодца. Мальчик помпой качает оттуда воду. Колодец все еще открыт, он зияет, как пропасть. Сто сорок пять раз он говорил этой Техничке, что колодец нужно закрыть досками и поставить стационарный насос Альвейер. Камни, щепки, лягушки-магушки, всякая дрянь валится в яму. Какой-нибудь резвый ребенок тоже может упасть туда...
Он отдал приказание. И что же?.. Когда этим людям говоришь идти направо, так они идут налево!..