Сердце просит счастья
Шрифт:
А тут еще подоспели как всегда суматошные, суетливые гастрольные сборы. И Мира, повздыхав, отправилась в гастрольный тур в составе труппы, в которую в том числе входил и Коля Ростошин.
Те еще будут гастроли, отчетливо понимала она.
«Господи. Как хорошо-то, а! – думала разомлевшая Мира. – Вот так бы лежать и лежать на пляже, и никаких проблем!»
Наплававшись в теплом море, она дремала, развалившись на шезлонге в тени навеса, и мечтала о далеком отпуске.
В этом курортном городе их театр находился уже третий день. Сегодня выпал долгожданный
Народ почему-то решил отправиться на какую-то замысловатую экскурсию и за подарками-сувенирами, а Мира наотрез отказалась от этой ерунды, решив провести день на пляже.
Нет, ну а как? Приехать на крутой курорт, в летний сезон, и тащиться на какую-то экскурсию, вместо того чтобы поплавать вволю и поваляться на пляже в единственный законный выходной.
Не-е, «этот Ленин не для нас», как говорится в том анекдоте. Мира сразу решила отколоться от коллектива, но предусмотрительно никого не посвятила в свои планы, а откровенно сбежала совсем еще ранним утром из гостиницы, тщательно конспирируясь, надеясь, что ни страдающий любовным слабоумием Коля, ни какой другой член их труппы ее не найдет на этом огромном, тянущемся на километры вдоль моря пляже.
И вот уже несколько часов нежилась в тенечке и плавала в море, заплывая за буйки, раскидывая руки и ноги и бултыхаясь на волнах, отдаваясь на волю течения.
Хорошо! Хо-ро-шо! Вот кайф! Кра-со-та!
Лежать бы так и лежать и не двигаться. Только пить хочется, да и есть тоже, если честно.
Она перевернулась с живота на спину, порассматривала людей из-под широких полей своей шляпы и таки решила, что надо дойти уже до какого-нибудь кафе.
Проходя мимо очередного ряда столиков на постаменте открытой веранды, за ограждением с цветочными кашпо, она вдруг увидела знакомое лицо. Ну, точно! Это же папа мальчика Пети Барташова!
Точно он.
И не сомневаясь ни секунды, Мира решительно направилась в кафе.
– Здравствуйте, Андрей Алексеевич, – добродушно поздоровалась она, подойдя к нему сзади.
Мужчина резковато обернулся, скорее всего от неожиданности, но сразу же ее узнал и открыто, приветливо улыбнулся в ответ.
– Здравствуйте, Мира! – поприветствовал он, поднявшись с места, и предложил: – Присаживайтесь.
Мира кивнула, благодаря за приглашение, и села за столик, непроизвольно успев, чисто по-женски, оценить его фигуру и загар. Все очень достойно и даже более того – и фигура, и загар, и дорогие плавки-шорты.
– Вы здесь отдыхаете? – первой спросила она.
– Да вот отпуск неожиданный на недельку перепал, – кивнул господин Барташов. – Что-нибудь выпьете?
– Я бы выпила чего-нибудь холодного, сока или безалкогольный коктейль, например, – согласилась Мира.
Барташов призывно махнул рукой официанту, маячившему где-то у дверей кафе.
– Как там Петенька? – спросила Мира.
– Петя хорошо, – улыбнулся по-доброму Барташов. – Все вас вспоминает. Просится в гости.
– А мама ваша как? Выздоровела?
– Мама выздоровела. Сейчас в полном порядке.
– Вы тут с семьей? С Петенькой? – спросила Мира и поглядела вокруг,
У нее от предвкушения возможной встречи с малышом сделалось тепло и радостно на душе.
– Нет, – ответил Андрей Алексеевич. – Петя сейчас с мамой. Она с мужем приехала работать в Москву на несколько месяцев, и сын это время поживет с ними.
– Как с мамой! – охнула Мира.
У нее что-то оборвалось внутри от этой новости. Ей неожиданно и совершенно реально на какое-то мгновение сделалось плохо.
– А в чем дело, я не понял? – удивился Барташов.
– Ну, как же так, с мамой! – чуть не плача, негодовала Мира. – Он же ее боится!
– Кого? – откровенно обалдел Андрей. – Эллу?
– Я понятия не имею! – расстроилась Мира. – Наверное, Эллу, если так зовут его мать!
– А что тут происходит? – вдруг возникло, как ниоткуда, крутое женское бедро прекрасной формы. – С кем ты тут беседуешь, дорогой?
И Мира подняла взгляд от этого самого гладкого загорелого бедра и, запрокинув голову, посмотрела в лицо блондинки.
– Это любимая подруга моего сына, – торопливо пояснил Андрей, наклоняясь вперед, чтобы видеть Миру.
– А-а-а, – пренебрежительно протянула блондинка. – Няня. Понятно.
И, переступив ногами, как породистая лошадь, развернулась спиной к Мире, встав между ней и мужчиной так, словно загораживала Барташова от девушки.
– Дорогуля, – промурлыкала она и, заметив подошедшего официанта, резко сменила тон на командный: – Принесите мне «Мохито»! – И снова по-кошачьи мурлыкнула Барташову: – Ты знаешь, я там нашла совершенно прекрасную вещицу…
Мира встала и вышла из кафе. Молча.
Ей была глубоко безразлична эта отшлифованная загаром баба и, по большому счету, безразличен этот Барташов. Она так ужасно, так невероятно расстроилась из-за Петьки, мгновенно представив себе так отчетливо и ярко, как он боится, маленький, сжимается весь, когда над ним нависает и, отчитывая за какую-то тупую фигню, кричит на него родная мать.
Так ужасно расстроилась. Да какое там расстроилась! Она просто в ауте была от такой новости!
Шла куда-то, не понимая, куда бредет, и чуть не плакала от переживания и бессильной досады, чувствуя какую-то тупую, ноющую боль в сердце. И пыталась говорить себе, что это ее не касается, что это чужая семья и их семейные дела, но…
Кто-то с силой ухватил ее за предплечье и развернул к себе лицом.
– Мира, подождите! – потребовал жестким тоном Барташов. – Что вы там такое сказали про то, что Петька боится матери? Откуда вы это взяли?
Ей хотелось его ударить. Вот размахнуться как следует и треснуть от души! Отдыхает он тут на пляже с бабищами, а Петюша там… Она смотрела на него, как на врага какого, но сумела справиться с собой, превозмогла свои неожиданные эмоции и объяснила:
– Он сказал, что не любит оставаться с мамой, – ответила Мира, стараясь сдерживаться, чтобы не наговорить грубостей, – потому что с ней он все не так делает и она его ругает за то, что он такой бестолковый, и кричит на него. А он боится, когда она кричит. – И отчитала, не удержалась все-таки: – Вы его отец, разве вы не знаете, чего, кого и почему боится ваш ребенок?