Сердце пяти миров

Андреевич София

— Ты, должно быть, обезумела, акрай, если просишь помочь одному из постельных ублюдков.

Она не рискнула обернуться и посмотреть на Прэйира, и Олдин снова остановил его движением руки.

— Акрай, ты просишь за него? — спросил он, не сводя с нее взгляда своих фиолетовых глаз.

— Я не смею просить, — сказала она.

— И все же ты просишь, — продолжил Прэйир с резким смешком. — И кого: целителя, который едва вылечил твои раны, мага, который вытащил тебя из-под колесницы Инифри за мгновение до того, как она раздавила тебя. Не маши передо мной рукой, полукровка, или я тебе ее отсеку!

Олдин,

к ее удивлению, послушался.

— Этот мальчик не мог за меня вступиться, — проговорила она, все так же глядя себе под ноги. — И я не прошу за него.

Она не успела сказать ничего больше: вдруг расступившаяся толпа оставила их пятерых впереди, когда чужой фрейле со смехом махнул рукой в ее сторону.

— Акрай с пламенными волосами! За тебя во славу Инифри хочет сразиться один из моих близких.

И сердце Шерберы упало, когда она увидела человека, вышедшего в круг с мечом в руке.

Глава 8

Чужой фрейле не был глупцом и понимал, что за Шерберу придется бороться кому-то из ее воинов. Заветы Инифри запрещали Олдину и Номариаму применять магию против своих, а вот воинам проливать кровь и убивать друг друга не запрещалось. И чужой фрейле хотел убийства — иначе почему сейчас в круг вышел мужчина с руками почти такой же толщины, как бедро Прэйира? Воин-скала, воин-чудовище, с покатым лбом и плоским лицом, словно высеченным из камня, с темно-фиолетовой кожей, покрытой чешуей, шелестящей при каждом его шаге. Маленькие глазки прищурились, когда мужчина нашел взглядом Шерберу и облизнулся: так, словно видел перед собой не женщину, а кусок мяса.

Мужчина зарычал.

Шербера содрогнулась.

Фир и Прэйир позади нее сделали одновременное движение вперед, но тут словно тень мелькнула за ними тонкая фигура Олдина, и Шербера неожиданно оказалась прижатой к груди кароса каросе, да так крепко, что едва смогла дышать.

— Убери… руки… — И она вздернула голову, глядя в искаженное яростью лицо Фира. Его глаза были красными от крови и магии боевого безумия, въевшаяся в кожу навсегда краска проступила на ней темными полосами. — Убери… руки… Олдин…

— Они выставили против тебя нечеловека, — услышала она голос Номариама, обращенный к Прэйиру. — Это полудикая жизнь, он будет биться до смерти, он не боится ее. Будь осторожен, воин.

— Не рассказывай мне об осторожности, маг, — отрезал тот. — Лучше удержите кароса каросе, пока он не разметал половину лагеря.

— Убери руки! — зарычал Фир, пытаясь оторвать от себя Шерберу и Олдина, который прижимал ее к нему. — Проклятье Инифри! Пусти меня!

— Говори с ним, пока будет идти битва, Шербера, — сказал голос Олдина над ее ухом. Его тело, тонкое и сильное, прижимало ее к Фиру, и тот рычал все яростнее, но не мог оторвать их от себя: ее, женщину, и его, мага с телосложением мальчишки, человека с нечеловеческой силой. — Говори и прикасайся, иначе им завладеет безумие, и в войске будет бойня. Шербера! Немедленно.

Но она словно онемела.

Шербера услышала, как завопили воины, приветствуя вышедшего в круг Прэйира. Ему придется сражаться за нее до смерти. Ему придется биться за нее против этого дикаря — жизни, выброшенной океаном, но не имеющей достаточно разума для того, чтобы считаться человеком. Дикари могли только жрать и убивать, они

были опаснее диких зверей, и они не умели останавливаться, если чуяли запах крови.

Она поняла, на что надеялся чужой фрейле. Он думал, что против дикаря выйдет Фир, и что они будут рвать друг друга на части, заливая все вокруг кровью и забрасывая пустыню ошметками плоти во славу Инифри, не помня себя от ярости и готовые, если понадобится, грызть друг друга зубами. Но он не знал о Прэйире. Он не знал, что один из ее спутников — воин, который даже в бою способен сохранять трезвый и холодный разум.

Первый удар камня о камень заставил толпу азартно загикать, и Фир вдруг ринулся вперед так, что едва не сбил ее и Олдина с ног.

— Говори же с ним, прикасайся к нему, Шербера, даже я его долго не удержу!

Она снова вскинула голову, глядя в красное от кароса лицо своего спутника. Дрожа, прижала руки к его обнаженной, тяжело вздымающейся груди, растопырила пальцы, поглаживая кожу, под которой, казалось, пылал огонь.

— Фир, — сказала она, не найдя слов, и он дернулся под ее руками и резко выдохнул. — Фир.

Ей показалось, будто что-то огромное и дикое пытается потереться об ее руки сквозь ее кожу: зверь, сущность, которая жила в нем, почувствовала ту, с которой связалась вчера, ту, которая стала своей…

Почувствовала…

— Шербера, — выговорил Фир низким голосом, в котором проскальзывало рычание.

… и приняла.

— Убери руки, Олдин, — уже совсем человеческий голос, и Шербера поняла, что он обретает власть над собой. — Он признал ее. Он почуял ее.

Олдин отступил, разжав руки… и на мгновение ей стало не по себе от того, что он оставил ее — этот странный нечеловек, в котором было столько силы, готовый противостоять вместе с ней воину, который мог оторвать ему голову одной рукой.

— Фир, — снова сказала Шербера, не убирая ладони. — Фир.

Магия снова потерлась об ее своей огромной невидимой мордой, и руки Фира обхватили ее и притянули ближе, поползли вверх и забрались ей в волосы, чуть сжимая огненные пряди пальцами.

— Говори, Шербера. — Он не приказывал. Он просил. — Говори со мной.

— Первая кровь! — раздался голос чужого фрейле, и толпа взревела, заглушая рев дикаря, нанесшего ловкий удар.

Прэйир! Шербера дернулась, попытавшись отстраниться и повернуться к кругу, где шел поединок.

— Нет, Шербера! Я едва сдерживаюсь.

— Я хочу посмотреть, — сказала она, не отнимая ладоней. — Я хочу видеть, позволь мне.

Фир развернул их боком к кругу, и вышло как-то само собой, что она прижалась щекой к его груди, к теплой коже, под которой мурлыкал пустынный зверь его ярости — покорной ей, слабой женщине ярости того, кого не смогли бы удержать и десять мужчин, — и стала смотреть.

На руке Прэйира алел глубокий порез, его грозовые глаза были черными, лицо — холодным и сосредоточенным. Его противник рычал и пускал слюну, скаля острые иглообразные зубы — зубы хищной рыбы, отрастившей ноги и вышедшей на сушу. Меч в руке дикаря был покрыт кровью, как и его плечо. На мгновение глаза Прэйира и Шерберы встретились — женщина и мужчина, воин и магический сосуд, океан и побережье — а потом он отвернулся от нее и ударил с такой силой, что если бы удар достиг цели, то разрубил бы дикаря пополам.