Сердце пяти миров
Шрифт:
Она еще раз поблагодарила господина Олдина и, опустив голову и плача — она умела это делать так хорошо, что слезы сами лились из глаз, когда было нужно, — направилась сквозь толпу воинов к акраяр, стоящим чуть поодаль от остальных. Илбира приветствовала ее горестным плачем и протянула руки, чтобы обнять ее, и Шербера залилась слезами по-настоящему, когда увидела настоящее горе и настоящую скорбь.
— Волета потеряла двоих, — плакала Илбира. — Еще трое потеряли по одному из спутников. Их сердца умерли…
— Их магия будет жить, — прошелестела ритуальная
Ветер переменился, и гарь и сладкий запах трав ударили Шербере в лицо. Она подняла голову выше, чтобы никому не показалось, что она слишком слаба, чтобы это выдержать, и наткнулась взглядом на лежащее на самом верху ближайшей кучи тело Сайама. С открытым в смертном крике ртом и выпавшими из рассеченного сверху донизу тела внутренностями.
Удар был явно нанесен воином, и Шербера почувствовала удовлетворение при мысли о том, что Сайам умер не сразу. Наверняка еще успел увидеть лицо того, кто положил конец его жизни. Наверняка еще помучился.
Вот только кто решился убить славного воина, наказавшего свою акрай?
— Кто это сделал? — спросила она Илбиру.
— Фрейле.
— Фрейле? — Шербера открыла рот, но тут же закрыла, когда новая порция едкого дыма едва не заставила ее закашляться.
Она могла бы догадаться сама: ни один воин не посмел бы встать между спутником и акрай, ни один не решился бы удержать занесенную для удара руку.
— Ты кричала на весь лагерь, Шербера, — сказала Илбира. — Когда ты потеряла сознание, и он начал бить тебя ногами, вокруг сразу оказалось много мужчин. Тот целитель, юноша, пришедший из южного войска вчера, отбросил Сайама от тебя так просто, словно тот весил не больше кошки. Сайам хотел броситься на него, но тут вступились маг и какой-то воин, и они удерживали Сайама, пока остальные звали фрейле. — Илбира покачала головой. — Теперь Сайам умер, и его магия вытекла на стену вместе с его кровью и его вонючими кишками. Никто не забрал ее. Никто из акраяр не прикоснулся к телу, даже пока Сайам был еще жив. Фрейле позволил нам это.
Шербера закрыла глаза, вознося молитву Инифри и чувствуя в груди странную боль и одновременно радость.
— Акрай фрейле погибла вчера из-за взрыва, — сказала Илбира. — Возможно, поэтому он и пришел защитить тебя. Ты должна будешь хорошо служить ему, Шербера.
Она перевела взгляд на толпу славных воинов, окружившую странного и чужого даже столько времени спустя нечеловека, ведущего их войско. Среди них был Прэйир, и он смотрел прямо на нее, не отводя прямого и темного взгляда.
Илбира сказала «воин». Это был он? Неужели он пришел ей на выручку, неужели…
Шерб поняла, что слишком долго смотрит на него, и отвернулась.
Они стояли там долго. Тел было много, и костер горел ярко и сыто, насыщаясь плотью, и магия текла по воздуху, наполняя его, пока Шербера не начала чувствовать
Кто он такой и откуда взялся, и почему?
— Потерявшим спутников акраяр надлежит явиться в палатку фрейле, — сказала Илбира, когда все начали расходиться, и Шербера кивнула и примкнула к небольшой группе девушек, задержавшихся у костра, чтобы пропустить воинов и других акраяр вперед.
В палатку фрейле придут и воины, и маги, и целители. Те, кто считает, что достоин звания славного, те, кто проявил себя в битве и заслужил награду — женщину, готовую делиться магией и отдавать свое тело. Пусть даже желания самих женщин никто и не спрашивал. Шербера знала, что ей не избежать новых спутников, и она снова горячо попросила Инифри о милости — последней на сегодня.
Пусть ее новые спутники не будут такими, как Сайам и его товарищи. Она готова идти за войском до конца своих дней, если это — то, чего хочет богиня, но пусть ее спутники будут добры к ней.
Илбира остановилась возле одного из своих господ, и Шербера увидела, как он положил руку ей на плечо и что-то сказал, и она наклонила голову, чтобы коснуться щекой его руки. Сердце Шерберы стукнуло дважды в миг, когда должно было ударить всего один раз. Она не знала, что такое привязанность и любовь, но не завидовала Илбире, которую любил каждый из тех пятерых, что делил с ней постель. Она знала, что эту милость Илбира заслужила тяжелым трудом рабыни, что она потеряла троих детей от любимых мужчин и самый сильный целитель войска не смог ей помочь выносить четвертого.
Илбира знала любовь мужчины, но никогда не узнает любви сына или дочери. Это была ее плата.
— Акрай, потерявшая спутников, — сказал господин Илбиры, когда Шербера поравнялась с ними. Он был некрасив, но голос был ласковым, как тончайшая ткань, из которой шьют одежду для благородных. — Я вижу, ты оправилась от ран.
Он протянул руку и приподнял ее лицо, разглядывая страшные синяки.
— Твое лицо не годится для отбора сегодня, но мы все наслышаны о тебе. Ты найдешь своего спутника.
— На все воля Инифри, — проговорила Шербера, склонив голову.
— На все ее воля, — повторил он.
Воины поднимались по стене и исчезали на скале, и господин Илбиры тоже оставил ее и ушел наверх, а следом поднялись и акраяр, которым повезло не лишиться в битве спутников.
Тела предателей-темволд и зеленокожих сгребли в кучу и сожгли без всяких церемоний. Предателям пришлось сражаться с восходным войском самим — зеленокожих тварей в эту битву было еще меньше, чем в прошлую, и они уже не валили валом из океана, как в первые две Жизни войны. Они тоже вымирали и тоже уже были не нужны этому миру — и тоже скоро уйдут, как ушли фрейле, еще недавно бывшие едва ли не хозяевами этих земель.