Сердце Сапфо
Шрифт:
— Но если богов не существует вовсе… то мы пропали, — сказала я.
— Напротив — мы нашли себя! — возразил Эзоп.
— Но когда нам страшно, к кому обращаться, если не к богам?
— К самим себе. Мы так или иначе обращаемся к себе. Мы только делаем вид, что боги существуют и что наши судьбы волнуют их. Это такая утешительная ложь.
— Тогда кто же создал мир, если не боги?
— У меня нет ответа на этот вопрос, но я знаю: то, чему мы были свидетелями после прощания с амазонками, дело рук людей, а не богов.
Я подумала о Пегасе, о царстве
— Я еще не готова отказаться от богов, — сказала я Эзопу.
Он рассмеялся.
— Возможно, когда боги откажутся от тебя, ты будешь готова.
У меня мороз пошел по коже.
— Как бы я пела без богов? — спросила я.
— Собственным голосом, — ответил Эзоп.
20. О людях и змеях
Какая может быть жизнь, какая радость
Без золотой Афродиты?
С того момента, когда Эзоп признался мне в любви, наши отношения осложнились. Можно сколько хочешь говорить о том, что любовь и дружба — это то же самое, но когда ясно, что один человек горит страстью, а другой нет, дружба начинает сходить на нет.
— Кого ты любила больше всего в жизни? — спросил Эзоп.
Его вопрос заставил меня задуматься. Кого я любила больше — Клеиду или Алкея? Как могла я выбирать между ними?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что я должен знать. Если ты и вправду веришь, что мир есть любовь, как сказала этим несчастным, траченным молью философам, значит, у тебя были для этого основания. Ты поешь о любви так, словно знаешь, что это такое. Так знаешь?
Как и многие другие вопросы Эзопа, этот тоже заставил меня задуматься.
— А ты? — спросила я.
— Думаю, что да, — ответил Эзоп. — Когда-то, давным-давно, я стал рабом, чтобы другой человек мог остаться свободным. Я думаю, это и есть любовь.
Эзоп, как и много раз до этого, удивил меня.
— И кто же был этот другой человек? — спросила я.
— Я тебе скажу, — ответил Эзоп. — Но я не согласен с тем, что для тебя любовь — знамя. Любовь — вещь куда более спокойная. Она в наших поступках — не в словах.
— Эзоп, ты поражаешь меня. Сначала ты говоришь, что не веришь в богов, потом — что я ничего не понимаю в любви. И отказываешься объяснить почему.
— Прежде всего я тебе скажу, почему не верю в богов, а потом поговорим о другом. Идем, посидим на берегу.
Мы сели на камень у самых волн. Перед нами были высокие меловые скалы, между которыми мы заплыли в бухту, за нами — меловые пещеры, в которых исчезли со своими ухажерами наши девы. Время от времени из пещер доносились сладкоголосые песни.
Эзоп начал так:
— Боги никогда не умирают, а потому для них ничто
ЗЕВС: Нужно избавиться от этого человека! Он опасен!
АФРОДИТА: И оставить Сапфо без единственного друга?
ЗЕВС: А мне наплевать.
АФРОДИТА: Будущему не наплевать.
ЗЕВС: Прошлое, настоящее, будущее — для меня все едино!
— Так ради кого ты продался в рабство?
— Ради моей матери. Она была одной из черных амазонок, которые жили на берегах реки Герма и мыли золото для лидийских царей. Лидийские торговцы, решив, что амазонки — лишь слабые женщины, совершили набег на их лагерь, захватили золото и взяли в плен амазонок и их детей. Мне тогда было десять лет. Я в тайне от матери сговорился с главарем разбойников и пошел в рабство вместо нее. Меня увезли на остров Самос и продали ювелиру по имени Ксанф. Там я познакомился с Родопис, которая была рабыней в том же доме. Отправившись в Навкратис продавать свои изделия богатым греческим торговцам, Ксанф взял с собой и нас. Там мы и заработали себе свободу. Родопис стала куртизанкой, а я — мудрецом. То, что прежде мы были рабами, вызывало особое любопытство у египтян и греков.
— И ты с тех пор больше не видел матери?
— Не видел. С десяти лет.
— И как думаешь — она жива?
— У меня такое чувство, что жива. Но возможно, я просто не хочу верить, что моя жертва была напрасной. Я обманываю себя, как и другие смертные, хотя я из своих обманов сочиняю притчи.
За нашими спинами раздался громкий голос.
— Обманы! — раскатился он по камням.
Мы повернулись и увидели высокую красивую женщину в короне из живых, угрожающе шипящих змей.
— Вы, видимо, и есть та парочка, которая забрала моих мужей и отдала их девам, которые приплыли по морю. Вы не имели права это делать. Они принадлежали мне и были совершенно довольны жизнью до вашего появления. А теперь мне придется убить их — или превратить в змей. Моя сестра Цирцея, конечно, превратила бы их в свиней.
— Твоя сестра? Цирцея? А кто же ты?
— Нет, ты мне скажи, кто ты? Ведь это мой остров. Я не должна представляться на собственном острове!
— Нам сказали, что это остров философов, — сказал Эзоп.