"Сердце Шивы"
Шрифт:
Откуда-то в комнате возник американец – злой гений последних трёх недель. Прогонять его, протестовать, скрывать свои чувства уже не было сил.
А, может, не было никакого американца? Он ей только чудился?
Но нет, он был. Подошёл поближе, принеся с собой запах табака и сыромятной кожи. Он видел её позор. Слышал разговор со Штольманом. Теперь это уже не имело значения. Она умерла. Скоро умрёт. Вернётся Робинсон, и её будут судить. За преступления, которых она не совершала.
– Любишь его? – спросил американец без насмешки.
От этого вопроса против воли слёзы снова покатились
– Кажется, стоит отвезти тебя в Тотонку.
– Что такое Тотонка? – почти беззвучно спросила Нина. Голоса не было.
– Последняя дыра на свете, - усмехнулся он. – Паршивый городишко на мексиканской границе. Но иногда там происходят чудеса. Бандит может стать там шерифом, а девка из салуна – почтенной матерью семейства. Так как, бэби, ты хочешь в Тотонку?
А что ей ещё остаётся? Безропотно умирать – какая разница, где! Хоть на мексиканской границе.
Подальше от Штольмана…
Она кивнула, не поднимая головы.
– Тогда так. Вот твой выбор. Я могу сейчас взять тебя в охапку и увезти, спасая твою хорошенькую задницу. Или я пойду за Джеком. Потому что в одиночку с этим камушком он не доберётся до своей Энни живым. Тебе решать, бэби!
Он снова издевался над ней. Но это тоже не имело значения. Ничего уже не имело значения.
– Иди за ним…
Американец осклабился и пристукнул кулаком по столу:
– Ладно, малышка, кажется, ты годишься для Тотонки. Это хорошее место для раскаявшихся грешников. Вот тебе ключ от моего номера. Сиди там тихо и дожидайся меня. Я помогу Джеку, вернусь, а потом мы с тобой поедем в Тотонку.
Он усмехнулся ей через плечо и заспешил прочь. Нина осталась одна. Теперь уже действительно одна.
…черные воды плавно текли, унося осколки синего дотаивающего льда…
Вместо кровавого рубина на столе лежал большой ключ с фигурной головкой…
Комментарий к Нина
Ффух! Все жилы она из меня вымотала!
========== Тотонка ==========
Хэнк Пирс был убеждён, что у каждого человека где-то есть на земле своя Тотонка. Просто не каждый это понимает и признаёт. Тотонка – загадочное место, откуда всё начинается, и где человек становится собой, как бы ни старался быть кем-то иным.
Он начал свою карьеру, как удачливый грабитель банков. Наглости ему было не занимать, меткости тоже, хотя обычно дело обходилось без большой крови – так, несколько простреленных рук и ног. Он кочевал по городкам приграничья, время от времени добывал пару сотен долларов, потом всё это спускал в первом же салуне за игрой или с девками, и все начиналось сначала. Разбогатеть и осесть, прекратив конфликтовать с законом, у Хэнка никогда не получалось. Да не очень он к этому и стремился.
К двадцати пяти годам душа его еще не успела ороговеть от такой жизни, но уже приближалась к этому. Помимо таких, как он, одиночек, по стране гуляли сбившиеся в стаи вольные стрелки. Хэнка не раз пытались привлечь в банду, но он неизменно отказывался,
Последнее ограбление было самым неудачным: улов невелик, а парень, подстреленный на входе, случайно оказался сыном местного шерифа. Так что бежать надо было быстро и, по возможности, далеко. Он скакал целый день, потом лошадь его вдруг захромала, а ощущение пенькового галстука на шее сделалось небывало отчётливым.
Гадая, как ему скрыться от настигающей погони, Хэнк с одним мешком за плечами и парой револьверов на бёдрах, продолжил путь пешком и наткнулся на караван пилигримов.
Лет двадцать назад встретить таких можно было куда чаще. Вместе со всяким сбродом на Дикий Запад тянулись те, кто желал построить рай земной на новом месте. Теперь этих чудаков заметно поубавилось, Хэнк даже не думал, что они вообще ещё водятся где-то, пока не встретил людей пастора Лиланда.
Джошуа Лиланд был молодым ещё человеком, его паства тоже не успела нажить ни седины, ни мудрости, ни опыта. Несколько семейных пар, две дюжины восторженных юнцов, понятия не имеющих о жизни. Они даже не знали толком, куда едут. Конец затеи был близок и печален.
Хэнк усмехнулся превосходящей разумение наивности этих людей, но остался с ними, пропуская вперёд погоню. Шериф и его люди проскакали мимо, спросив у людей пастора Лиланда, не видали ли они всадника, удирающего во весь опор. Хэнк не был всадником, он шёл пешком, у него не было даже шляпы, которую снесло пулей.
Ему дали шляпу. Ему поднесли воды. Его накормили вчерашним рагу. Его уложили спать в фургоне. И всё это – без единого вопроса.
Вместе с людьми Лиланда Хэнк перебрался в Нью-Мексико. Можно было больше не опасаться, что его отыщет мстительный шериф из соседнего штата, но уходить он почему-то медлил. Хотелось проследить, как эти чудаки доберутся до своей Тотонки. В этом городке их ждали дядька Джошуа Лиланда и ещё одно сборище таких же богомольных идиотов.
Может, когда-то и ждали, только апачи всё решили за всех и по-своему. Городишко был давно уже сожжён и покинут.
Вот теперь, по-хорошему, следовало смыться. Чего ему тут ещё делать? Конец печальной истории маячил уже совершенно отчётливо. Все эти праведники понятия не имели, как целиться и стрелять. Если дома они с грехом пополам могли восстановить, то оборонить их – никаким образом. Пирс так и заявил пастору Лиланду, придя к нему вечером.
Лиланд был угрюм и молчалив, но не раздавлен безысходностью. Он посмотрел на Хэнка не терпящим сомнений взглядом и сказал:
– Так ведь для этого Господь и послал тебя сюда!
Грабитель банков только присвистнул. Господь явно никогда не задумывался о существовании Хэнка Пирса, иначе заслуженная петля нашла бы его задолго до этого дурацкого разговора. Мысль о том, что подобное искупление было запланировано Господом для него, вызывала смех своей бредовостью.
И всё же Хэнк остался. В этом паршивом городишке, среди наивных праведников, не умеющих зарядить револьвер, он стал и мэром, и шерифом, и чёртом, и дьяволом.