Сердце снарка

Лукьяненко Сергей Васильевич

Роберт представил, каким острым должен быть нож, рассекающий плотное, вязкое мясо хепуса. Спросил:

— Это металл?

— Керамика, — сказал Александр, не оборачиваясь. — Хорошие ножи.

Роберт любил хорошие ножи. Дома у него был нож с Земли. «Золинген». Хороший нож, он стоил пятьдесят кредитов. Роберт не мог представить, сколько стоят эти ножи.

— Хепус не самая лучшая рыба, — сказал он, извиняясь. — Я ее прихватил, потому что хорошо хранится... У меня есть морской глог, он вкуснее.

— Ничего-ничего, — пробормотал Алекс. — Ничего, приготовим.

Роберт

подумал и сел на стул. Сон мог и подождать.

Удивительные ножи превратили тушку хепуса в горку мяса и горку отбросов. Отбросы Алекс смел в помойное ведро. Тщательно протер ножи тряпочкой и вложил в ножны на поясе. Роберт нахмурился. Когда они поднялись на борт, Алекс этого пояса не носил.

— Хепуса лучше жарить, — сказал Роберт. — Вареный хепус совсем не вкусен.

— Ничего-ничего, — повторил Алекс. Откуда-то появился холщовый мешочек, из мешочка — сиреневые листья понго. Алекс кинул пять листьев в котелок. Понюхал пар. Добавил еще один лист. Щепотку соли.

Роберт покачал головой. Никто и никогда не варит рыбу с листьями понго. Это верный способ испортить продукт.

Дальше началась полная ерунда. Двумя палочками, вроде тех, какими в колонии едят чины и джапы, Алекс подхватывал пластинку рыбьего филе, окунал в кипяток, через три секунды извлекал — и отбрасывал на новую тарелку. Он что, решил делать суси?

Когда все мясо прошло через кипяток, Алекс слил часть жидкости из котелка. В оставшуюся выдавил лимон, высыпал полчашки какого-то порошка, похожего на муку, но серо-сиреневого, и несколько щепоток сушеных трав. Часть трав пахла знакомо. Часть, в стеклянных пузырьках, наверное, была с Земли.

— Сейчас-сейчас, — сказал Алекс, хотя Роберт ничего не говорил. — Я понимаю, вы голодны.

Со стоявшей в сторонке сковороды он снял перевернутую тарелку, послужившую крышкой. Обнаружилась стопка тонких лепешечек. Видимо, тортильи Алекс испек заранее... Сложив лепешку кулечком, он бросил туда пару кусочков филе и залил двумя ложками соуса из котелка. Соус стал густым и синим. Хорошая пища такого цвета не бывает.

Но пахло вкусно.

— Прошу, капитан, — Алекс вручил ему кулечек и принялся сворачивать себе точно такой же.

Роберт осторожно откусил. Лепешка была еще теплой, рыба и соус внутри — горячими.

Вкусно. Очень! Он никогда не думал, что хепус может быть таким вкусным. Соус, несмотря на устрашающий внешний вид, оказался спокойным — легкая кисловато-терпкая нота, оттеняющая жирное мясо. Роберт не успел опомниться, как съел кулечек и даже облизал перемазанные соусом пальцы.

— Держите, капитан, — перед ним оказалось блюдо с двумя свернутыми лепешками. Еще одно блюдо с кулечками из тортильи (как он успевал так быстро их вертеть?) Александр унес наверх.

Роберт ел, подбирая языком капли соуса с пальцев. Великолепно! Мужчина не обязан хорошо готовить. Но если мужчина готовит, он должен готовить великолепно. Мужчина должен делать только то, что у него получается великолепно. Все остальное могут делать женщины.

Он заглянул на камбуз. Там еще осталось

немного рыбы, две лепешки и соус в котелке. Роберт понял, что еда предназначена ему. Налил стакан холодного чая из фарфорового чайника. Жадно выпил. Потом свернул себе еще один кулечек и поднялся на палубу.

Остановился.

В миле по курсу раскачивалась над водой шея снарка. Открытая пасть была обращена к небу. Едва слышный тонкий звук разносился над волнами. Снарк пел. Алекс и Алина, обнявшись, стояли у штурвала. Шлюп шел на снарка.

Роберт знал, когда снарки поют небу свои песни.

— Алекс! — рявкнул он. — Взять рифы! Идет шквал!

Песня снарка завораживает, особенно когда слушаешь впервые. Ему пришлось встряхнуть парня, чтобы тот пришел в себя. Роберт взял Алину и Алекса за плечи, развернул. Со стороны океана стремительно надвигалась фиолетовая бурлящая облачная гряда. В какой-то миг ее совершенно беззвучно прошила белая ветвистая молния. Песнь снарка стала громче.

— Он близко! — закричала Алина. — Снарк! Видите? Снарк!

Глаза женщины были веселые и безумные.

— В каюту! — Роберт оттолкнул ее от штурвала. — Живо! Задрай люки, закрепи вещи!

Фиолетовые тучи стремительно закрыли садящееся в море солнце. Сразу стало темно и холодно. Еще один разряд молнии огоньками отразился в глазах Алины. Громыхнуло. Снарк пел торжественно и победно. На вибриссах плясало бледное пламя коронного разряда.

Алина последний раз взглянула на снарка и метнулась в каюту. Хлопнул деревянный люк. Александр уже был на наветренном борту, опираясь на гик, брал рифы. Он заканчивал, и Роберт не стал ему помогать. Закрепил на поясе страховочный конец. С сомнением глянул на пряжку. Надо было поменять ремень, но на это не осталось времени...

— Страховка! — крикнул он. — Алекс! Закрепись!

Александр услышал. Под негодующим взглядом капитана метнулся за поясом. Он едва успел застегнуть ремень и закрепить конец на мачте.

Их накрыло.

«Напасть» скользнула по набегающей волне. Застыла над пропастью черного стекла. Ухнула вниз — в облаке соленых брызг. Взмыла вверх, поддев носом новую волну. Шлюп запрыгал на великанских качелях.

Роберт смеялся, вцепившись в штурвал. Солнца не было. Небо в пене. Пение стихло. Холод воды...

— Капитан!

Александр добрался к нему по скачущей, взбрыкивающей палубе. Схватил за плечо. Роберт не услышал, а прочел по губам его слова: «Долго еще?».

— Пять... десять... — для доходчивости он на мгновение оторвал руки от штурвала. И океан воспользовался этим — коварно ударил шлюп под днище. Очередная волна, на которую взлетела «Напасть», вдруг рассыпалась. Шлюп скакнул было вверх — и тяжело ушел вниз. Роберт, подброшенный толчком, осознал, что остается висеть в воздухе, будто персонаж мультфильма, из-под которого выдернули опору. Палуба уходила вниз, покрытая бурлящей, стекающей водой. Черные стены волн торжествующе плясали вокруг. Александр, перехватив штурвал, цеплялся за него обеими руками.