Сердце Сумерек
Шрифт:
— Ты будешь оспаривать слова Тир’зы? И Хи’лы? И остальных?
Граз’зт скрипнул зубами, оглянулся на нас с Хадалисом. Мой верный гард сделал шаг вперед, загородил меня широкой спиной. Спокойнее, мне конечно, стало, вот только вряд ли это имело хоть какое-то значение для визитеров. Граз’зт говорил, что их невозможно убить, но, возможно, он преувеличивал ради острастки?
— Данаани — моя жена. А это — мой дом. И я никому не позволю указывать мне, что делать, пока этот умник находится под защитой моей армии, наслаждается теплом моего огня и жрет, задница свирша, мою еду. Даже Темнейшему.
Тан’тун,
— Граз’зт, ты же понимаешь, что забытую аркану нельзя использовать. Каким бы образом твоя жена не сделал то, что сделала, она не имеет права жить среди нас. Она опасна.
— Не опаснее балаболок, — огрызнулся Рогалик.
— Предлагаешь мне вернуться к отцу и в качестве аргумента передать все слово в слово? Уволь, братец, я не самоубийца. Понимаю твое желание защитить ее после всего, что случилось, — Тан’тун тяжело выдохнул, — но против некоторых законов не можешь пойти даже ты. Особенно ты.
— А тебе не все ли равно? Я сразу стану нелюбимым строптивым сыном — и ты получишь вожделенную корону.
— Не таким способом. Я буду лучшим правителем, чем ты, мы оба это знаем. Мне не зачем ждать, пока ты оступишься, чтобы напомнить об этом отцу. Я предпочту хотя бы попытаться отговорить тебя от наибольшей глупости, какую ты только можешь сделать. Но если ты не прислушаешься — что ж, моя совесть будет чиста.
«Вот уж кто родился с даром заговаривать зубы!» — не могла не восхититься я.
— Я сам пойду к отцу, — наконец, решил Граз’зт.
— Не такого ответа я ждал, — печально заключил Тан’тун, но перечить брату не стал. — Принцесса должна пойти с нами. Так будет лучше для всех. Рядом с тобой ей ничего не угрожает, ведь так?
Честно говоря, я была не против. Мысль о том, чтобы сидеть в четырех стенах пока эти рогатые будут решать, бросать меня за решетку или нет, вызывала острый приступ зубной боли. Нет уж, если речь идет о моей жизни, то я не собираюсь молчать. А если эта аркана в самом деле такая страшная бяка, то еще посмотрим, кто от кого в итоге будет улепетывать.
В общем, я была настроена самым решительным образом. Попадись мне сейчас принцесса, я бы ее зажала в темный угол и поговорила по душам. Сколько еще мне за ней расхлебывать?
— Я согласна пойти с вами, — вырвавшись из-под опеки Хадалиса, заявила я. Он попытался было меня вразумить, но я, вскинув руку, остановила его аргументы. — Имею полное право сказать сама за себя.
Граз’зт сперва удивленно вскинул бровь, потом кивнул, соглашаясь. Честно говоря, я не нуждалась в его одобрении, но все же было приятно осознавать, что в предстоящей битве с Темнейшим мы с муженьком будем по одну сторону баррикад.
— А вот ему лучше не ходить, — задержал шагнувшего за мной гарда Тан’тун. — Дополнительный раздражитель.
И снова я была с ним согласна. Незачем махать красной тряпкой перед глазами злого быка.
— Хадалис проведет меня до двери и останется ждать снаружи, — сказала я сразу всем. Стоически выдержала неодобрительный взгляд гарда, надеясь, что, когда все закончится и правда восторжествует, у меня будет много времени, чтобы объясниться.
Мы вышли в коридор, прошли недолгим лабиринтом и вышли к большой лестнице. Перила здесь украшали статуэтки маленький существ, очень
Когда перед нами возникла огромная, метра три в высоту дверь, мне стало как-то не по себе. Я невольно поежилась, мысленно ругая себя за вездесущую привычку начинать паниковать в самый последний момент. На всякий случай посмотрела на Граз’зта. Не знаю, чего я ждала: поддержи, быть может, или хотя бы пару подбадривающих слов. Но мой муж смотрел прямо перед собой и, кажется, готовился атаковать первым.
Темнейший владыка Абаддона восседал на массивном красном с золотом троне, в окружении по меньшей мере пары десятков таких же железных болванок с красными глазищами. Тир’за стояла справа, Хи’ла прохаживалась из стороны в сторону и вскидывала руки, словно решила устроить театр одного актера. Наше появление заставило всех троих податься вперед.
— Я велел привести ко мне девчонку, — недовольно пророкотал Темнейший. — Только девчонку.
Ну вот, а пока не злился выглядел вполне интересным мужиком. А теперь и смотреть неприятно: того и гляди огонь из глаз брызнет.
— Данаани — моя жена, — не дав сказать Тан’туну, ответил Граз’зт. — Все, что касается ее жизни, касается и меня. Ты бы позволил так обращаться с нашей с братом матерью?
Глаза Темнешего покраснели еще больше, из алых стали бордовыми. Честно говоря, понятия не имею, чтобы делала, не будь рядом Граз’зта. Наверняка как-то выкрутилась бы, но присутствие мужа предавало мне силы. Все-таки хорошо, что он оказался совсем не таким паршивцем, как я сначала подумала.
— Не сравнивать мать с этой… девчонкой селуне, — наконец, сказал Темнейший. — Этим ты топчешься на ее памяти!
— Я лишь делаю то, чему учил меня отец: не позволяю обижать тех, кто не может за себя постоять.
Ну, строго говоря, я не то, чтобы не могу за себя постоять…
«Молчи, Машка, пока эти рогатые не набодаются всласть — просто держи язык за зубами. Иначе чем ты лучше тех болтливых бабенок?»
Кстати, стоило нам появиться, Хи’ла перестала расхаживать по залу и, словно змея, обвилась вокруг Граз’зта. Причем я ничуть не преувеличиваю: у этой девчонки вообще есть кости?! Что-то нашептывая себе под нос, рыжая принялась копошиться пальцами в волосах моего мужа, но, когда попыталась подцепить его за кончик заостренного уха, Рогалик отмахнулся от нее, как от назойливого насекомого. Одного раза Хи’ле оказалось мало, и она попыталась снова. На этот раз Гра’зт буквально силой оторвал ее от себя, поставил на ноги и негромко, но очень убедительно предупредил:
— Полезешь еще раз — выгоню к свиршам в задницу. Поняла?
Она-то, может, и поняла, потому что скисла и, тоскливо поскуливая, забилась в какой-то угол. А вот я потерялась окончательно. Это что вообще за фигня? Она же его сестра, а вот эти вот… очень красноречивые подлизывания никак, кроме как заигрываниями и не назовешь.
Это что же, мало мне одной больной на всю голову сестренки, так еще и вторая нарисовалась, но на этот раз со стороны моего мужа?
Спокойно, Машка, дыши глубже, считай до десяти… Раз, два… Это что же, у них тут все эти извращения… в порядке вещей?! Три… Четыре… Значит к брату в штаны лезть можно, а безобидным огоньком пару патлатых бабенок прижечь — конец света? Пять… Шесть… Семь… Восемь…