Сердце Света
Шрифт:
— Я не знаю как ты это сделаешь и знать не хочу. Добудь для меня эту проклятую книгу, или пожалеешь о том, что родился! — приказал он.
Решительный тон Аларика чётко дал Дилану понять, что король вампиров не шутит. Желание ответить колкостью было велико, но заметив в глазах разгневанного мальчишки недобрый огоньки, Мастерс решил не искушать судьбу, и ограничился коротким утвердительным кивком. Приняв это за согласие, Аларик тут же растворился в воздухе. У оставшегося в комнате Дилана появилось желание последовать примеру Эллары, и устроить погром, но вместо этого парень просто покинул покои мёртвого колдуна,
— Айзен мёртв, — без лишних предисловий сказала герцогиня Даэрт, зайдя в кабинет своего мужа.
Джулиус недоверчиво прищурился, и встал из-за стола.
— Откуда ты знаешь? — уточнил герцог.
— Я отправила в Крейнвуд огненного духа.
— Почему ты мне об этом не сказала?
— А ты не спрашивал.
Хотя в словах Агнессы не было издевки, Джулиус нахмурился. Было время, когда решительность и своеволие супруги его искренне восхищали. Она всегда делала то, что считала нужным, и ни перед кем не отчитывалась. Более того, пока он горевал по погибшему сыну, и только думал о том как поступить, Агнесса его опередила. На смену скорби быстро пришёл праведный гнев. Её месть была страшна, и ужаснула даже Джулиуса. Однако сама Агнесса не считала, что совершила что-то ужасное. Напротив, она заявила, что если бы была возможность отмотать время назад, и всё изменить, то она не стала бы этого делать. Что-то подсказывало Джулиусу, что за прошедшие годы мнение супруги ничуть изменилось.
— Вот и замечательно. Я рад что всё разрешилось, — заявил герцог, надеясь раз и навсегда закрыть эту тему.
— Я бы на твоём месте не радовалась раньше времени. Этот собачий сын не смог молча умереть, и успел всё разболтать перед смертью.
— Кому?
— Ей.
Джулиус не стал уточнять о ком идёт речь, сразу поняв, что Агнесса говорит об Элларе. Сама же герцогиня, наблюдавшая за смертью Айзена глазами огненного духа, принявшего облик небольшого огненного шара, ошибочно решила, что когда храмовница склонилась над умирающим колдуном, тот прошептал ей на ухо имя своего нанимателя. А точнее нанимательницы.
— Ты решишь эту проблему сам, или лучше это сделать мне? — осведомилась герцогиня.
Когда изменившийся в лице Джулиус ударил кулаком по столу, Агнесса вздрогнула.
— Даже не вздумай причинять ей вред! Она ни в чём не виновата! — повысил голос герцог.
— Дело не в том, кто виноват, а кто нет. Девчонка знает правду, и с этим нужно что-то делать, пока имя нашего сына не начали смешивать с грязью, а нас самих не бросили в темнице. Или ещё что похуже.
Джулиусу было очень неприятно это признавать, но его супруга была права. Нельзя оставлять всё как есть. Эту проблему необходимо как-то решить.
— Ничего не предпринимай. Я подумаю что можно сделать, — проговорил он после внушительной паузы.
— Хорошо. Думай. Только не слишком долго, — неожиданно согласилась со словами супруга Агнесса.
На этом их разговор подошёл к концу, и герцогиня предпочла вернуться в свои покои. Вопреки обещанию мужа решить эту проблему, Агнесса вновь собиралась всё сделать сама. Она уже успела пожалеть, что дала слабину, и приказала Айзену оставить Эллару в живых. Теперь пришло время исправить эту ошибку. Вернувшись в свои покои, герцогиня достала из шкафа шкатулку с драгоценностями. Высыпав на
“Нужно было не отпускать этого болтливого негодяя, а ещё тогда воткнуть этот кинжал ему в грудь. Тогда бы и никаких проблем не было!” — с досадой подумала Агнесса.
Джулиус был прав, когда думал, что его супруга не раскаивается в содеянном. Разве что самую малость. Иногда её мучали ночные кошмары, в котором герцог Данрик, его супруга, и даже Рейнар, называли её монстром, но эту проблему благополучно разрешила подавляющая сновидения магическая настойка, которую Агнесса принимала и по сей день. Бросив магический кинжал на кровать, герцогиня достала из соседнего шкафа дорожное платье и начала переодеваться.
Часть четвертая
Тяжело дыша, Гриф кое-как добрался до своей койки, и рухнул на неё как подкошенный. Он и сам удивился, что смог дожить до выходного дня. Керн превратился в его персональный кошмар, и на протяжении шести дней, показавшихся Грифу вечностью, истязал нерадивого ученика усиленными тренировками. В первый день это были просто бег и отжимания, а затем Керн заставил нерадивого ученика проходить на время полосу препятствий, предназначенную для выпускников.
Разумеется, инструктор не требовал от него невозможного, а потому добавил полторы минуты дополнительного времени. Глупо было ожидать, что первогодка сможет сделать то, что под силу не каждому выпускнику. Но чтобы провинившийся не решил, будто ему делают поблажку, после прохождения полосы препятствий Керн устраивал спарринг с выдохшимся Грифом, утопающем в собственном поту. Опять же, от парня не требовалось ничего невозможного — лишь продержаться одну минуту. Личным рекордом Грифа было ровно 33 секунды. Используя деревянным меч, Керн играючи превращал Грифа в отбивную, преимущественно нанося удары по конечностям и корпусу, но не разу не ударил ученика по лицу.
Подвергая провинившегося подобной процедуре три раза в день, инструктор ожидал, что уже на третьи сутки Гриф заберёт вещи, и без оглядки сбежит из школы, однако ничего подобного не произошло. Мысль всё бросить, и уйти, не раз приходила Грифу в голову, но парень как мог отгонял её, решив во что бы то ни стало выдержать заслуженное наказание, хотя соблазн покинуть школу был поистине велик. Подобная внутренняя стойкость вызывала уважение даже у хмурого инструктора, немало повидавшего в своей жизни.
Проспав беспробудным сном всю ночь, а заодно и завтрак, Гриф проснулся лишь ближе к полудню, от того, что кто-то теребил его за плечо. Нехотя приоткрыв глаза, Гриф увидел Сейджа.
— Чего надо? — проворчал он, недовольный тем, что его разбудили.
— Поднимайся. К тебе пришли.
Согласно уставу военной школы, учащиеся могли контактировать исключительно с ближайшими родственниками, и только в выходной день. Всех остальных на территорию школы просто-напросто не пускали.
— Кто? — уточнил Гриф, боясь услышать, что навестить его прибыл отец, каким-то образом узнавший о инциденте недельной давности.