Сердце тигра
Шрифт:
– Ну да! Мессала хочет выслужиться перед префектом и собирается посветить навмахию блистательному Луцию Юнцину. А мне, что делать, пока эти двое, да городская чернь развлекаться будут? Кто будет крутить колёса на мельнице? Я бы этого Мессалу впряг, чтоб не повадно было других оставлять без рабочих рук. Между прочем, Юнцину, уже пожаловалась делегация красильщиков. Там тоже, рабочих не хватает. Префект обещал, что сегодня мужчины на рынке появятся. Но их всё нет! Чего, тогда стоит обещание префекта?
Слушать жалобы толстяка Лоредан дальше не стал. Он прошёл
– Послушай-ка, мне нужно, кое-что узнать.
– Да, господин, спрашивайте, — глашатай слегка поклонился, выражая полную готовность оказать всякое содействие этому, судя по одежде знатному римлянину. Лоредан начал расспрашивать его о ситуации, что сложилась в последнее время с рабами на рынках Александрии. Глашатай подтвердил все, то, что Лоредан слышал от чернобородого толстяка, но добавил, что по окончании навмахии, всё станет по-прежнему и на любом рынке города всякий желающий сможет купить рабов любого пола и возраста.
– Скажи-ка ещё, а когда последний раз на этом рынке продавались мужчины?
– Три дня назад, господин. Всех скупили люди Мессалы. Поднялся скандал. Особенно шумели члены корпорации красильщиков. Теперь, люди Мессалы отправились на запад и на юг к границам провинции. Там они и перехватываю все партии рабов. Впрочем, женщины на рынок поступают исправно.
Лоредан положил на ладонь прекона пару монет.
– Был среди последней партии рабов огромный, очень сильный негр по имени Нарбо?
– Нарбо? — глашатай наморщил лоб, вспоминая. При этом, ни сколько не смущаясь, он сунул деньги за пазуху своего халата. Через полминуты, глашатай покачал головой. — Нет, господин, такого раба здесь не продавали. Было несколько чернокожих, но, ни одного из них я бы не назвал, ни огромным, ни сильным. Но если господину угодно, я мог бы разузнать про этого Нарбо. Ведь не обязательно он мог оказаться в последней партии, да и попасть мог на другой рынок.
– Разузнай, — кивнул Лоредан. — Я тебе хорошо заплачу. Управишься до завтра?
– Постараюсь, господин. Прямо сейчас проедусь по другим рынкам, а потом за город.
– За город? — удивился Лоредан. — А что там за городом?
– Лагерь для рабов, — ответил глашатай несколько удивлённый вопросом молодого римлянина. — А вы, господин, разве не знаете?
– Нет, про лагерь я ничего не знаю.
– В этом лагере люди Мессалы держат всех купленных рабов.
– Вот как? — воскликнул удивлённый Лоредан. — И где же этот лагерь?
– Ну, это… — глашатай вдруг начал мяться и прятать глаза. — Эти сведения не для всех. Ну, вы понимаете, господин.
Лоредан сунул в протянутую руку глашатая ещё пару сестерциев.
– Так, где этот лагерь?
– Ну, сразу за Канопскими воротами, нужно ехать на северо-восток мимо храма Цереры и Прозерпины, — понизив голос начал объяснять глашатай, — а потом в сторону римского лагеря и далее по дороге ещё пару миль. Там и будет лагерь рабов.
– Вот что, любезный, в лагерь я отправлюсь сам, — сказал Лоредан. —
– Как скажите, господин. Вот только, незачем вам утруждать себя. Я бы и в лагерь сам съездил и на рынках все разузнал.
– Сделаем, как я сказал, — отрезал Лоредан.
И повернувшись, зашагал прочь.
Прекон проводил его недовольным взглядом. И что этому римлянину взбрело в голову самому ехать? Раб, которого он ищет, наверняка в том самом лагере. Ненужно было про лагерь, вообще упоминать! Глашатай досадливо сплюнул. И про дорогу туда рассказывать не следовало. Ну, а уж если рассказал, то хоть в проводники следовало напроситься. Так, побольше бы денежек получил. А что теперь? Он, как дурак бесполезно пробегает по рынкам, а римлянин найдёт своего раба в лагере и больше не заплатит ни асса.
Расправившийся с другими предводителями гарамантов Валал, не стал задерживаться в разгромленном лагере. Похоронив всех убитых, его отряд и захваченные пленники отправились на восток. Они пересекли полупустынные районы к югу от Аугилы, где совершили налёт на пару встреченных ими ливийских селений и, захватив более сотни пленных, направились в сторону Египта.
Рабов связали попарно и они шли, вытянувшись в две длинные колонны. Нарбо в паре с Фабием оказались в начале своей колонны, а вот Мелорий и Тарикс были разделены. Римлянина связали с каким-то оборванным персом, не понимавшим ни по-латински, ни по-гречески. Тарикс же оказался в паре с одним из ливийцев, захваченных при налёте на последнюю из деревушек. Правда, Мелорий и Тарикс оказались в одной колонне, но один в её начале, другой в середине и не в той, в которой шли Нарбо и Фабий. Впрочем, это не мешало им постоянно переругиваться и обмениваться оскорблениями. Ещё только вначале пути, когда гараманты сделали первую остановку, чтобы передохнуть, Фабий поднял возмущённый крик.
– Я свободный римский гражданин! Отпустите меня, грязные варвары! Клянусь Юпитером, вам дорого обойдётся такое отношение ко мне!
– Не ори — сказал ему Нарбо, оторвавшись от фляги с водой, что дал ему один гарамантский воин. — Они, все равно не понимают тебя.
– А ты заткнись, не смей мне указывать, раб.
Нарбо с удовольствием врезал бы ему, но хотя обе колонны пленных и двигались рядом, расстояние между ними позволяло лишь переругиваться. Во время привала, усадили рабов также, подальше друг от друга.
– Куда вы дели мой камень, скоты? Куда? Будьте вы прокляты!
– Это был наш камень, — возразил Нарбо. — Если бы я не выпил тогда лишнего, тебе, никогда не удалось бы его украсть.
– Да это вы воры! Ты и твой господин! Забрались в мой дом, осквернили домашний алтарь! Украли Сердце тигра!
– Постойте-ка, господин Мелорий! — вскричал Фабий, встревая в перепалку. — Вы полагаете, что камень был настоящий?
– Конечно настоящий, тупица.
Проигнорировав оскорбление, Фабий рассмеялся.