Сердце тигра
Шрифт:
Наблюдая за городской суетой и продолжая наслаждаться чудесным вином, Марций Мессала ждал двух человек. Первым, своего управляющего Тиберия, который должен был отчитаться по наиболее важным делам, а главное по вопросам организации завтрашней навмахии. Вторым, он ожидал своего друга Тита Минуция, приехавшего недавно из Италии. Тит Минуций гостил под его крышей уже пару недель, хотя появлялся в доме, как правило, под вечер. Целыми днями он пропадал в городе по делам. И дел этих, у него было невпроворот. Всё, из-за немалых убытков, случившихся после того, как какие-то мошенники сорвали ему сделку и завладели частью его имущества, а в особенности всеми наличными деньгами. Впрочем, большую часть вопросов Тит Минуций уже решил. Сегодня, он должен был явиться пораньше и Марций Мессала рассчитывал подольше посидеть и пообщаться
Раб-глашатай доложил, что прибыл Тиберий, а также, что возле дверей дома ждёт приёма некий Эмилий Валерий Вестула.
– Кто? — удивился Мессала.
Глашатай повторил имя посетителя и добавил, что незнакомец прибыл в дорогом экипаже и судя по одежде, является римским всадником.
Марций Мессала был заинтригован. Здесь, в Александрии он знал всех римских аристократов, и никаких Вестулов среди них не было. Скорее всего, этот всадник приезжий. Может быть, даже из самого Рима. Интересно только, зачем он здесь, да ещё хочет встретиться с ним?
– Зови, — приказал Мессала. — И Тиберия и гостя.
Через несколько минут на террасу поднялись двое. Первым шёл высокий, худощавый мужчина лет сорока, уже изрядно облысевший, с цепким колючим взглядом, весь какой-то сухой и желчный. Одет он был в коричневую тунику с широкими рукавами и подпоясан ремнём из тонко выделанной телячьей кожи. Под правой мышкой у него был деревянный сундучок, а в другой руке свёрнутые в рулон пергаментные свитки. Это был Тиберий Альбин управляющий делами Мессалы.
Прямо за ним поднялся на террасу молодой человек в белоснежной тоге с идеально уложенными складками, аккуратно подстриженный и завитый, гладко побритый и надушенный эссенциями. Весь его облик не вызывал сомнений, что это римский аристократ, а узкая красная полоска, что шла по краю тоги, подтверждала, что перед Мессалой человек из того же сословия, что и он сам, а стало быть, гость по статусу был равен хозяину.
Кивнув Тиберию, Марций Мессала пошёл на встречу гостю. Они поприветствовали друг друга, после чего, прибывший сказал:
– Прошу простить меня, за столь внезапный визит, уважаемый Мессала. Но дело, с которым я прибыл к вам, чрезвычайно срочное.
– Вы, не александриец? — поинтересовался хозяин дома.
– Я из Испании.
– Вот, даже как? — Мессала был немало удивлён. — Испания от нас далеко. Что же привело вас ко мне, дорогой друг? Позвольте называть вас так.
В этот момент Тиберий громко кашлянул и выразительно посмотрел на Мессалу.
– Проклятие! — вскричал тот и тут же, виновато взглянул на гостя.
– Прошу простить меня, господин Вестула, но тут такое дело… Срочно нужно обсудить с моим управляющим несколько вопросов. Это не займёт много времени. Располагайтесь пока, — хозяин дома жестом указал на одно из кресел с высокой спинкой, что были, тут и там расставлены на террасе. — Сейчас вам принесут вина и фруктов.
Лоредан не заставил упрашивать себя дважды. И хотя задержка в решении его вопроса слегка раздражала, он молча устроился в кресле. Рядом, на круглый столик из лимонного дерева раб, присланный с кухни, поставил ойнохойю с тонкими изящными ручками. В пилос, поданный Лоредану, он налил золотистое вино с изумительным букетом.
Пока хозяин дома и его управляющий обсуждали дела, Лоредан с любопытством огляделся. Что и говорить, терраса была спроектирована прекрасно, как собственно и весь дом Мессалы. Ещё издали, только подъезжая к нему, Лоредан залюбовался группой великолепных дворцов, расположенных на высоком холме в форме подковы. Каждый из этих дворцов, выполненный из белого или розового мрамора, представлял собою вершину архитектурной мысли и художественного вкуса. Что самое интересное, вершина самого холма не была идеально ровной, так что дворцы располагались на разной высоте, но при этом, все они соединялись друг с другом крытыми галереями и портиками, прямыми или спиралевидными лестницами и это придавало всему архитектурному ансамблю вид необычный и живописный. Казалось, на холме находится отдельный маленький город. Что ещё было необычного в этих постройках, так это то, что все они считались вторым этажом дома, а первый располагался у подножья холма, по большей части внутри полукольца-подковы. Здесь, в частности находился перистиль и примыкавшие к нему кухни. Такая необычная планировка способствовала
Перестиль был вполне стандартной планировки, разве что весьма богато украшен статуями, огромными каменными клумбами, а в его центре был самый настоящий пруд, обложенный камнями и окружённый пальмовыми рощицами. Из перистиля вверх вели две широкие белокаменные лестницы: одна на вершину холма в ближайшее здание, другая, собственно на террасу, на которой сейчас и находился Лоредан.
Терраса располагалась на другой оконечности холма-подковы, обращённой в сторону александрийского порта. Она имела прямоугольную форму и с двух сторон, открытых в сторону городских улиц была обрамлена великолепным парапетом — балюстрадой. Двухскатную крышу над террасой поддерживали восемь коринфских позолоченных колонн — четыре по углам, две по сторонам от лестницы и две по сторонам от входа, ведущего в покои второго этажа. Вход этот был закрыт двумя массивными пурпурными занавесками. Точно такие же занавесы, были протянуты между угловыми колоннами со стороны, обращенной к перистилю и колоннами по сторонам от лестницы. В углах были устроены цветники и установлены высокие бронзовые клумбы, там же возвышались статуи, изображавшие речных и озерных божеств. Пол устилали великолепные сирийские ковры, а посреди террасы находилась сигма [308] , рассчитанная человек на семь-восемь с единым полукруглым валиком-подушкой. Круглый стол, в виде треножника, обычно стоящий в полукольце сигмы, сейчас был отодвинут ближе к парапету. За ним сидел Лоредан, пил вино и любовался открывавшимся с террасы видом. Перед ним, как на ладони лежал мыс Лохиада с его дворцами и парками, раскинулась огромная акватория александрийских гаваней, не говоря уж о том, что отсюда были видны едва ли не все улицы Брухейона.
308
Сигма — обеденное ложе в виде полукруга для 5–8 человек, изогнутое в форме греческой буквы сигма.
Кратко обсудив дела торговли, пошлин и перевозок, хозяина дома и управляющий перешли к обсуждению темы, весьма важной и для их гостя. Разговор Мессалы и Тиберия, был хорошо слышен Лоредану.
– Итак, Тиберий, как у нас дела с навмахией? Всё ли готово?
– Да, господин. Завтра, ваш праздник затмит всё, что когда-либо видела Александрия.
– Смотри, не подведи меня. Организация такого зрелища обошлась мне очень недёшево и кому, как ни тебе это знать. Снаряжение целой флотилии, заказ в коллегиях оружейников специальных доспехов и оружия. А ещё, пришлось заплатить всем ланистам Александрии за их гладиаторов. Я, уж не говорю о покупке тех тысяч рабов, что находятся в лагере под присмотром Кратия. Начальникам тюрем пришлось заплатить за преступников. А во сколько обошлось сооружение древнегреческого полиса и стеклянного купала, даже подумать страшно! Кстати, а сколько всего будет кораблей и сражающихся? Ты всё подсчитал?
– Конечно, господин. Я могу доложить устно, но если вам будет угодно, предоставлю документы и записи. Все они, оформлены надлежащим образом.
– Давай, пока устно, — кивнул Марций Мессала.
– Итак, со стороны греков, будет тридцать кораблей, три тысячи воинов, по большому счёту гладиаторов и десять тысяч гребцов. Со стороны персов — пятьдесят кораблей, половина из которых финикийские, а все остальные египетские и ассирийские. Восемьсот гладиаторов будут изображать персидских «бессмертных», а вся остальная падаль: рабы и преступники, числом в семь тысяч изобразят тех, кого персы погнали завоевывать Грецию. Ну и двадцать тысяч гребцов, которые тоже рабы.