Сердце тигра
Шрифт:
В общем, пока император строил грандиозные планы походов и завоеваний, его новый палач готовился осуществить свои собственные планы, в отношении трех пленников, не столь масштабные, но не менее страшные.
К ночи в помещениях, отведенных для пыток и допросов, стало жарко. Огонь факелов ярко освещал владения Вара, состоящие из примыкающих друг к другу трех больших залов, не имеющих окон. Стены здесь были выложены крупным булыжником и в каждом помещении имелась огромная грубо сложенная печь. Сейчас, пламя бушевало в той, что находилась в центральной комнате.
Палач
Посреди помещения стояло несколько массивных деревянных столов, снабженных хитрой и сложной системой кожаных ремней, железных зажимов, тисков и устрашающе острых крючьев выгнутых, словно когти хищных птиц. В общем, здесь было все необходимое для истязания человеческого тела. Здесь не было места для философских утверждений греков о том, что тело человека есть творение божественное, прекрасное и совершенное. Здесь тела резались и рвались, кости ломались, дробились, а то, что еще оставалось от человека, выбрасывалось хищным зверям, которых держали в ямах под полом.
На крючьях, вбитых в стены, целыми связками свисали железные цепи разной длинны и толщины, некоторые были снабжены бронзовыми шарами с шипами. Тут же, были и молоты разного размера для дробления костей, шила гладкие и зазубренные, иглы разной длинны и толщины, железные прутья, ремни для удушения и толстые веревки в волокна которых, были вплетены мелкие острые гвозди для медленного перепиливания мышц и сухожилий. На полках стояли глиняные сосуды с разными маслами, в том числе с земляным, огромная куча дров загромождала стену, напротив центральной двери.
Сидя перед печью и продолжая накалять прут, палач Вар локтем другой руки облокачивался на грубый деревянный стол, за которым он обычно ел. На столе находилось глиняное блюдо с кусками жареной баранины и большой фиал для вина. Здесь же, стояла изящной работы маленькая позолоченная клетка, где сидел его любимец — маленький серый мышонок.
Слева от печи на стене был подвешен цепями Публий Фуск. Бывший префект угрюмо следил за каждым движением палача. Публий был почти гол: на нем осталась лишь набедренная повязка, а его туника, превратилась в беспорядочную мешанину грязных лохмотьев.
Здесь, в пыточных комнатах, Публий Фуск бывал ни раз по долгу службы и никак не предполагал, что окажется тут, в качестве допрашиваемого и пытаемого.
Бывший префект был, в общем, то, храбрым человеком, но даже его охватил ужас при виде Вара. А при мысли о том, каким истязаниям подвергнет его это волосатое чудовище, Публий покрылся холодным липким потом. Что касается двух других пленников, то они почти сразу, как их схватили и объявили заговорщиками, потеряли от страха сознание. Сейчас, они висели в другой комнате, также как и Публий привязанные цепями к стене.
Следя, как накаляется и краснеет конец железного прута, Публий внутренне готовился к истязаниям. Если Вар начнет прижигать ему тело, он, пожалуй,
Не менее худшей перспективой была травля дикими зверями. Под каменным полом находилось несколько огромных ям. Сейчас, они были закрыты деревянными люками. В ямах держали волков, диких собак, львов и гиен. Обычно, людей медленно, постепенно спускали вниз на веревках, чтобы звери сначала объедали ноги несчастных и потом уже дальше всё остальное.
Вот, наконец, Вар закончил накалять свой прут и выставив его перед собой, как копье двинулся в сторону Публия.
– Посмотри, какой он горячий, — сказал Вар, корча ужасные рожи. — Я собираюсь засунуть его в некоторые твои отверстия, а на лбу выжечь надпись "я свинья". Что ты об этом думаешь?
– Насчет свиньи, ты погорячился, — сказал Публий, стараясь выглядеть хладнокровным и уверенным в себе. — Насчет всего остального, так тебе скажу: я ужасно плохо переношу боль и могу быстро умереть и тогда, ты ничего не добьешься.
– А я, так тебе скажу: я мастер своего дела! — заржал Вар и ткнул для устрашения прутом в стену на расстоянии в полпальца от лица Публия.
Тот дернул головой, ощутив на щеке жар от раскаленного железа.
— Я не позволю тебе умереть раньше положенного. В этом, и заключается искусство палача.
– Так ли ты искусен, как говоришь? — хмыкнул Публий.
– Желаешь убедиться?
– Только не на своей шкуре. Боль выведет меня из себя, и я не смогу в полной мере оценить твой талант.
– Вот как? — Вар поскреб затылок, он был явно озадачен. — Что же делать?
– Ну, у тебя, ведь есть двое других пленников. Отвяжи меня, а потом, на моих глазах пытай их. Только так я смогу со стороны оценить твои умения.
Вар снова почесал затылок и с подозрением взглянул на Публия
– Мне эта идея не кажется хорошей.
– По-другому, оценить твои способности не получится, — повторил Публий.
– Хорошо, — кивнул Вар после минутного раздумья. — Но не вздумай бежать. Я надену тебе на шею железное кольцо с цепью, и другой конец цепи пристегну к своему поясу. И не думай, что когда я закончу с теми двоими, не займусь тобой. Еще, как займусь! Я буду долго тебя пытать: твои ноги и руки будут выкручены вон на том столе с ремнями-растяжками. Думаю, и яму с волками тебе придется показать.
– Я уже видел раньше, — хмуро пробормотал Публий.
– Про твои ногти и зубы, я тоже не забыл, — продолжал между тем Вар. — Я буду рвать их клещами. У меня их, тут, несколько видов. Ты какие предпочитаешь поменьше с вытянутыми ручками или побольше у которых ручки закругленные.
– А что, есть какая то разница? — удивился Публий.
– Не знаю, можно попробовать и те и другие, а о разнице ты мне потом расскажешь.
– А можно, обойтись вообще без пыток? — поинтересовался Публий.