Сердце в броне
Шрифт:
В другое время Айрин не удержалась бы от ехидного: «Только сегодня?» — но сейчас она была слишком ошеломлена, чтобы язвить.
— Как скажешь, — сказала она совсем тихо и повторила: — Что-то случилось… брат?
— Это простое «брат» неожиданно укололо Георга прямо в сердце. Он вспомнил берег бушующего моря, вспомнил лицо Карла, не того, что отправил его в изгнание, а того, что, бывало, играл с ним в детстве, вспомнил егеря Ксанва, ставшего оборотнем и убившего Карла по его, Георга, приказу… Можно сколько угодно успокаивать себя, говоря, что ты спас королевство. И пусть это будет тысячу раз правдой, все равно ничто не снимет с тебя вины за братоубийство. Вины
— Да, сестра, случилось. И не только со мной, но и с тобой… с нами. Твой долг графу Вальмонду, его упорство в желании выдать тебя за своего сына и наше родство — звенья одной цепи.
— Понимаю, — почти прошептала Айрин, — одно дело баронесса, другое дело дочь короля, пусть даже и внебрачная. Вальмонды хотят породниться с тобой и упрочить свое положение.
— Если бы так, — Георг безрадостно усмехнулся, — я был бы даже, наверное, не против. К сожалению, все намного серьезнее. Ты им нужна только для того, чтобы родить наследника, в котором кровь Нойманидов смешается с кровью Турэ. Ребенка, при котором они смогут быть регентами.
— Регентами? — непонимающе переспросила Айрин. — А как же ты? Ты же король.
— А меня убьют, — спокойно сказал Георг, — уже не раз пытались и попытаются снова. Поднимут мятеж, затеют смуту и под шумок угостят меня ударом кинжала. Дальнейшее просто, как дважды два. Других Нойманидов, кроме твоих детей, не будет.
— Это подлость! — Глаза Айрин сверкнули. — Это неслыханная подлость и предательство…
— Для кого как, — тихо сказал Георг.
— Почему ты просто не прикажешь их арестовать? — спросила она срывающимся от гнева голосом.
Арест принесет больше вреда, чем пользы, — терпеливо пояснил Георг. — Знать будет недовольна, и число потенциальных мятежников только увеличится. А проблема останется нерешенной, уйдут Вальмонды, появятся другие. Графы, виконты, бароны — все будут добиваться твоей руки.
— Я… я никогда не причиню тебе вреда, — сказала Айрин.
Георг улыбнулся, она почти дословно процитировала слова, сказанные им графу Честеру.
— Я тебе верю. Но если ты выйдешь замуж и родишь сына, от тебя уже мало что будет зависеть. В лучшем случае тебя заточат в неволе, в худшем… избавятся, как и от меня.
— Тогда я никогда не выйду замуж! — воскликнула Айрин.
— Ради брата? — Брови Георга изогнулись.
— Ради короля, — отрезала Айрин. — Ты выиграл войну, спас народ от голода и теперь делаешь все для нашего королевства. Я говорю не голословно, беженцы, возвращающиеся в баронство, славят твое имя и верят только тебе. И не они одни. Без тебя в королевстве воцарится хаос.
— Твое бы благоразумие да всем нашим вельможам в головы. — Георг рассмеялся коротким, невеселым смехом. — «Никогда не выйду замуж» — твой порыв благороден. Но, к сожалению, это не поможет ни тебе, ни мне. Пока есть возможность, что ты родишь наследника, сохраняется возможность мятежа. За тобой станут охотиться так же, как и за мной. Разница только в одном — меня будут пытаться убить, а тебя похитить, чтобы силой принудить к замужеству. Твое происхождение как красная тряпка для быков-вельмож и их заграничных подстрекателей.
— Что же делать? — Айрин растерянно развела руками. — Мне что, умереть?
— Не скрою, такой вариант тоже рассматривался.
Айрин хотела рассмеяться, но посмотрела в серьезное лицо брата и передумала.
— Сколько же всего рассматривалось
— Четыре, — без тени улыбки ответил Георг. — Первый — это твоя смерть. Второй — искусственно вызванное бесплодие. Третий — ты озвучила сама, жизнь в Эрандале под надежнейшей охраной. Скажу сразу и не кривя душой: первые два варианта для меня недопустимы. Что бы ни случилось, этого не будет, даже если ты сама вдруг этого пожелаешь.
— Спасибо.
Айрин не язвила, она понимала, что в такой игре ее жизнь и здоровье недорого стоят. Георг ей брат только по крови. У него нет к ней сердечной привязанности, как обычно бывает между братом и сестрой, с детства растущими вместе. Практически она для него чужая, и Айрин была ему искренне благодарна за его решение.
— Остаются два варианта, — продолжил Георг, глядя ей в глаза. — Первый — золотая клетка в Эрандале. Пока я жив, я буду следить, чтобы никто до тебя не добрался. Ты будешь обеспечена всем, но лишена свободы. Баронство возьмут под надежную опеку, но вернуться в него тебе будет не суждено. Как я уже говорил, этот вариант всего лишь полумера.
— Я поняла, — слабо улыбнулась Айрин. — Есть еще один вариант, который нравится тебе больше остальных, и ты плавно меня к нему подводишь.
Глаза Георга улыбнулись в ответ. Она и в самом деле его сестра. Сходство не только во внешности, но и в образе мышления. Хорошо, что он не стал изворачиваться и лгать или, наоборот, давить своим авторитетом. Она достойна того, чтобы знать правду.
— Да, есть еще один вариант, — подтвердил он ее догадку. — И ты права, на мой взгляд, этот вариант наилучший. Но неволить я тебя не буду. Решение останется за тобой.
— Что же это за вариант?
— Ты выйдешь замуж, — лицо Георга заострилось, четко выступили скулы, — но только за того человека, за которого я скажу.
— Мне позволено будет выбрать? — побледнела Айрин.
— Нет, — Георг с сожалением мотнул головой, — только один человек может стать твоим мужем и отцом твоих детей.
— И кто же он? — Несмотря на все ее старания, голос Айрин предательски дрогнул, и последнее слово она произнесла едва слышно.
Георг назвал имя. Глаза Айрин вспыхнули ярким пламенем. Темно-синие взгляды перекрестились. Несмотря на все свое смирение, Айрин почувствовала злость. Стресс последних дней, предательство Надаля, ультиматум его отца, ошеломляющее откровение о ее настоящих родителях — все эти потрясения готовы были выплеснуться в безудержном потоке гнева.
— Ты можешь остаться в Эрандале, — мягко напомнил Георг.
Взгляд короля потерял жесткость, где-то в самой глубине его синих глаз Айрин разглядела горечь. Ярость иссякла так же внезапно, как и нахлынула. Ей стало жалко и себя, и Георга, несущего на плечах неподъемное бремя власти, и своих горячо любимых родителей, которые на самом деле оказались приемными и всю жизнь свято хранили эту тайну. Плечи девушки опустились, и она заплакала.
Георг растерялся. Айрин прильнула к брату и спрятала свое лицо на его груди. Дважды сирота, внезапно обретшая брата, пусть и всего на один вечер. Камзол и рубашка на груди короля промокли от ее слез. Георг смущенно гладил сестру по растрепанным волосам и неуклюже успокаивал. Он уже привык быть королем — как бы это ни было трудно, тем чуднее ему было чувствовать себя старшим братом. Душа его, закаленная невзгодами, войной и непрекращающимися покушениями, неожиданно размякла. Решимость улетучилась без следа. Если бы Айрин стала спорить, он бы сумел настоять на своем. Но она расплакалась. И Георг в одночасье оказался обезоружен.