Сердце в огне
Шрифт:
— Как ты, Женя? — мягко спросила Маргарита Сергеевна.
Она смотрела спокойно, и со стороны могло показаться, даже холодно, но Женя была этому рада. Маргарита Сергеевна не отводила глаз, не юлила и не делала вид, что всё в порядке, а с Женей всего на всего приключился сущий пустяк. В ее взгляде не было унизительной жалости, она не бодрилась деланно и не утешала. Из благодарности за такие простые, но важные вещи, Женя готова была расплакаться.
— Хорошо, Маргарита Сергеевна! Хорошо… А вы как? Странно вас здесь видеть, если честно… — улыбнулась Женя.
— Я проходила мимо, — Маргарита указала подбородком
Маргарита Сергеевна опустилась на стул и поставила сумочку цвета баклажана на широкий подоконник. Не спеша стянула кожаные перчатки и положила их рядом. На сцепленных пальцах не было ни единого украшения. Маргарита расстегнула ворот пальто и с любопытством огляделась. Идеально подрисованная бровь чуть приподнялась. Женщина хмыкнула и качнула головой. Понять, что она в этот момент думала, не представлялось возможным.
— Хотите чай или кофе? Здесь, правда, только из автомата.
Женя отодвинула ноутбук и посмотрела в упор. А потом закинула руки и собрала волосы в небрежный пучок. Стянув с руки резинку, кое-как его заколола. Получилось красиво, но при этом в беспощадной дневном свете стали хорошо видны красно-розовые шрамы на щеке и на руках.
— Нет, ни чая, ни кофе я не хочу, — спокойно ответила Маргарита Сергеевна, словно не замечая откровенной демонстрации Жени. — Я рада видеть тебя, Женя…
От неловкости Женя пожала плечами и развела перед собой ладони: вот, мол, я, уж какая есть. Маргарита слегка улыбнулась: молодец, девочка, держится. Она и не сомневалась в ее стойкости, а до последнего времени и не сильно беспокоилась. Была уверена: Женя не одна, у нее есть муж, с которым не пропадет.
Узнав о случившимся с ней, хотела позвонить и предложить помощь, но решила не вмешиваться. Понимала, ребятам тяжело, да и неизвестно, как сама Женя могла на это отреагировать. По своему опыту знала, как не хочется чувствовать себя беспомощной и обязанной всем. Иногда такое сочувствие может только сделать хуже.
Когда погиб Павлик, на нее обрушилась волна соболезнований и жалости. Даже те, кто откровенно недолюбливал Маргариту, заглядывали в лицо, пожимали холодные пальцы и промакивали платочком сухие глаза. «Характер у Марго, конечно, не сахар, высокомерия хоть отбавляй, но всё же не заслужила она такого горя… не заслужила…» Примерно такие слова можно было услышать за спиной в те липкие, длинные дни, что наматывались друг на друга, как нитка сахарной ваты. Вот и выходила их жалость от слова «жало». А спросил ли хоть кто-то, нужно ли ее жалеть? От таких жалеющих, чувство беды, которая обрушилась на них с Сашей, только усиливалось. А еще ей казалось, что в этот момент все они, сочувствующие, испытали превосходство, думая про себя: «слава Богу, у меня все хорошо».
С тех пор предпочитала никого не жалеть. А узнав о Жене, просто ждала. Ждала, когда пройдет время и поуляжется шок, ждала, когда ребята научатся жить с этим, ждала, когда сама при встрече сможет спокойно разговаривать с Женей. Вести себя так, будто ничего не произошло. И вот тогда она собиралась предложить помощь. Четко осознавала: сделать это нужно только когда Женя будет готова эту помощь принять. А для этого требовалось время. Но Анна ускорила эти события.
Маргарита Сергеевна
— Я тоже рада вас видеть, Маргарита Сергеевна. Правда. Мне вас не хватало.
— Скучаешь по работе?
Маргарита Сергеевна почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
— Да, — просто и искренне ответила Женя. — Скучаю.
Она отвернулась и посмотрела в окно. Начался дождь, и прохожие приукрасили серость дня яркими зонтиками.
— Женя… — обронила Маргарита Сергеевна. — Ты знаешь, я отношусь к тебе с большим уважением. Если тебе нужна какая-нибудь помощь…
— У меня всё хорошо, Маргарита Сергеевна, — быстро перебила ее Женя и безмятежно улыбнулась. — Я справляюсь. Вот, пытаюсь освоить новое дело, — глазами она указала на ноутбук.
Маргарита Сергеевна переложила с места на место перчатки и шире распахнула ворот пальто, будто ей стало душно. Обещала себе не жалеть, но не справляется. Как представит, что Анна с равнодушным взглядом, будто механическая машина, прямо сейчас перемалывает эту семью, хрустит гусеницами по человеческим судьбам, рушит будущее Жени, так к горлу подкатывал ком горечи. Горько было и за себя, и за дочь. Слова рвались с губ. Но Марго молчала.
— И всё же… — с трудом произнесла она. — Я бы хотела тебе помочь.
— Почему? — вдруг подозрительно спросила Женя.
И тут же заметила, что этот невинный вопрос застал Маргариту Сергеевну врасплох. Впервые на ее памяти железная Марго растерялась.
— Мне кажется, мы с тобой неплохо ладили, — наконец, выдавила она и даже улыбнулась.
Улыбка получилась вымученной.
— И мне хочется тебе помочь. Не отказывайся, пожалуйста. Подумай. И позвони мне в любое время. Ладно?
Она накрыла руки Жени сухими теплыми ладонями. Всего на секунду их души прикоснулись друг к другу. Словно обеих закутали в мягкий бархат.
Глава 26
— Я уеду дней на пять, — сказала Анна, лихо выворачивая руль, — хочу сама посмотреть, обсудить всё… За ними там тоже глаз да глаз нужен…
Глеб молча следил за скопившимися вокруг машинами. В каждой жестяной капсуле скрывалась своя жизнь. У одних она удобно устроена в кожаных креслах и негромкой музыке, у других — прокурена и впивается в спину затертой до дыр обивкой, у третьих — меняется каждую минуту, в зависимости от того, кто подсядет в салон. Звуки и запахи почти не долетали. Он чувствовал себя закутанным в упаковочную пленку с пузырями, сквозь которую смутно угадывается мир.
Автомобили доползли до перекрестка и замерли снова. Глеб смотрел на серо-черную массу пешеходов. Она казалась ему косяком рыб в океане. Перемещаются, то в одну сторону, то в другую. Никто никого не замечает, и каждый, несмотря на толпу, остается в своем пространстве.
Мелькнула ярким пятном красная детская коляска. И Глеб вдруг вспомнил, как в пятнадцать лет он отправился в городской парк, захватив с собой учебники. Тетка давно привыкла к его отлучкам. Знала, не пиво пьет по подворотням, а занимается. Доверяла.