Сердце варвара
Шрифт:
Я тронута тем, что он такой заботливый, и не могу перестать ухмыляться. Подарок кажется таким приятным, особенно с учетом того, что мы все так бережно относимся к вещам после того, как потеряли почти все из-за обвала. Даже спустя месяцы «сводить концы с концами» стало новой нормой. Но мы переживем это, потому что так всегда бывает, и в конце концов восполним все, что потеряли.
— Ты уверен? — застенчиво спрашиваю я, забирая у него завернутый в кожу предмет. — Мне нечего тебе подарить. — Я потихоньку шью ему мягкую тунику на меховой
— Просто то, что ты моя пара, уже достаточный подарок, — говорит он и обхватывает мое лицо ладонями, чтобы поцеловать.
— О-о-о, это так мило. Кто-то займется любовью позже, — поддразниваю я, и мой мурлыкающий кхай, кажется, соглашается. Я стаскиваю с подарка кожу и ахаю от удивления.
Это сковорода. Это не совсем то же самое, что было у меня раньше, но сделано аналогично. У нее костяная ручка, прикрепленная к квадратному куску металла, спасенному с корабля, с загнутыми вверх сторонами, образующими выступ. Ручка на моей старой сковороде была припаяна, но эта соединена и обмотана кусочком кожи, чтобы удерживать ее на месте.
— Тебе нравится? — спрашивает Пашов. — Хар-лоу говорит, что нам придется менять ручку и кожаный ремешок каждые несколько оборотов Луны, но я подумал, что это небольшая цена за то, чтобы снова сделать это для тебя.
— Это чудесно, — говорю я мечтательно, проводя рукой по поверхности. — И это снова сделает приготовление пищи намного проще. — Я бросаю на него счастливый взгляд. — Ты вспомнил?
Он кивает, на его лице застенчивое выражение.
— Это еще одно воспоминание, которое вернулось. Как только оно у меня появилось, я попросил Хар-лоу сделать тебе другую ско-во-роду. Мне повезло, что у нее осталось несколько кусочков металла.
— Ты замечательный, — говорю я ему. Я действительно тронута — не только потому, что это самый продуманный, идеальный подарок на свете, но и потому, что к нему возвращаются воспоминания. Он чувствителен к ним, потому что я знаю, что он расстроен, что это отнимает больше времени, чем он хотел, но мы вместе и счастливы, и его кошмары прекратились теперь, когда мы каждую ночь спим вместе в мехах. Я не возражаю подождать еще немного, пока не вернуться все его воспоминания. И если он никогда не получит их обратно, мне уже все равно.
У меня есть мой Пашов. Это все, что имеет значение.
— Я хотел сделать свою вторую половинку счастливой, — просто говорит он.
— Ты делаешь. Ты делаешь это каждый день. — Я ставлю сковородку на свой табурет и подхожу вперед, чтобы обнять Пашова за шею. Мой кхай яростно мурлычет, и я чувствую себя более чем возбужденной — и это не только из-за подарка. Это потому, что он такой заботливый, замечательный и невероятно сексуальный, и мне нравится, как он смотрит на меня.
Он притягивает меня к себе, и я чувствую, как мои груди подпрыгивают, когда мое тело касается его. Его кхай тоже громкий, и я протягиваю руку между нами, чтобы погладить его член. Он уже
— Я вижу, кто-то долго и упорно думал о награде за то, что сделал свою пару такой счастливой, — игриво говорю я, мой голос похож на хриплое мурлыканье.
— Я ничего не могу с этим поделать. Ты неотразима для меня. — Он наклоняется и прикасается своими губами к моим в нежном поцелуе. — Могу я узнать, сможет ли Айша некоторое время присмотреть за нашим сыном и оставить нас наедине?
— Чтобы я могла показать тебе, как сильно мне нравится твоя сковорода?
Его глаза блестят.
— Да.
— Тем, что… приготовлю тебе яичницу?
Его рот кривится в порочной улыбке.
— Только если ты позволишь мне съесть ее прямо с твоего живота.
— Ты странный, извращенный мужчина, — говорю я со смехом. — Но я открыта для переговоров.
Он наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, и вдруг… Я чувствую это.
Резонанс.
Мелодичный, приятный гул моего кхая меняет тон, становится громче, настойчивее. Наша объединенная песня такая оглушительная, что кажется, будто она наполняет наш маленький домик и сотрясает мое тело.
Я задыхаюсь, прижимаясь к нему.
— Резонанс! Снова?
— Снова, — радостно говорит он и завладевает моими губами в жадном поцелуе.
И, о боже, мне кажется, что мое лицо вот-вот расплавится от страсти этого поцелуя. Это порочно и восхитительно, и так глубоко и влажно, что я чувствую, как все мое тело превращается в лаву. Теперь, когда это происходит во второй раз, я знаю, чего ожидать от резонанса, но время не ослабило этого чувства. Боль между моих ног настойчивая и интенсивная, а мои соски ощущаются как тугие, ноющие маленькие бутоны, которые просто умоляют, чтобы их полизали в течение нескольких часов.
Пашов стонет, целуя меня.
— Ты. Я. Невероятно. — Каждое слово сопровождается еще одним жарким поцелуем. — У нас будет другой комплект, — удивляется он. — На этот раз дочь. Которая будет похожа на тебя.
Я смеюсь, потирая его член через бриджи, потому что ничего не могу с собой поделать.
— Или другой сын. Меня устраивает и то, и другое, лишь бы они были здоровы.
— Или и то, и другое, как у Но-ра.
— Ладно, сбавь обороты, здоровяк, — предупреждаю я. — Давай не будем считать наших «цыплят» до того, как они вылупятся.
— Ммм, я не знаю, что ты только что сказала, но это возбуждает. — Он наклоняется и проводит языком по мочке моего уха. — Тогда, может быть, мне отнести нашего сына к Айше, чтобы мы могли приступить к созданию нашего следующего комплекта?
Я прижимаюсь к нему, потому что его язык творит волшебные вещи с моим ухом, и я могу просто рухнуть в лужу перегретой слизи, если он продолжит. Не то чтобы я когда-нибудь хотела, чтобы он остановился.
— Попроси ее оставить его у себя на ночь. Если она не сможет, тогда к твоей матери.