Сердце ведьмы
Шрифт:
– Вы снова напугали меня, Ваша Светлость… Я не слышала, как вы встали.
– Немудрено, ты была слишком поглощена своей молитвой, да и я постарался не шуметь… Так о чём просила?
– О чём мне просить, с таким супругом, как вы, Ваша Светлость? Вы подарили мне чувства, которых я абсолютно не ждала. Я благодарила и желала вам долгих лет и процветания дому вашему.
– Хочется верить… – задумчиво проговорил он, – Только больно уж ты напряжена была. Обычно так просят о чём-то. Будь на небе луна, вообще бы за ведьму тебя принял…
– Какая
– Говорят, они при луне летать могут и молятся на неё.
– Молятся на луну? Зачем? Это же всего лишь небесное тело. Что оно может им дать? Да и летать люди по определению не могут.
– Ведьмы, говорят, летают. На мётлах летают и при луне.
– Вы видели?
– Я нет. Но я и ведьм не видел. Инквизиция работает хорошо.
– Это да, – не стала она спорить и, чуть отстранив рукой герцога, шагнула прочь от окна.
Он закрыл створки и повернулся к ней:
– Я как-то замотался сегодня и даже не удосужился тебе сказать. Тут в комнатах много вещей моей покойной супруги, они теперь все твои. Одежда должна подойти, у неё похожая на твою фигура была. Я потом ещё тебе закажу, но пока тем, что есть, пользуйся.
– Мне ничего не нужно.
– Что не нужно? Одежда? Ты что намерена эту тряпку и впредь носить? – герцог в раздражении дёрнул за рукав её платья. – С ума сошла? Ты моя супруга! Чтобы больше не видел на тебе подобных вещей!
– Кто-то сегодня утром говорил мне, что ему всё равно, в каком я платье… – с усмешкой проговорила она.
– Тогда ты ещё не была моей супругой, и это было неактуально, – раздосадованно бросил он ей в ответ. – А с завтрашнего дня чтобы приличную одежду носила!
– Чем неприлично это платье? – отступив от него в глубину комнаты, в свою очередь, нахмурилась Миранда, поскольку слова герцога её зацепили. – Выбирайте выражения, ваша светлость. Да, оно скромное, но не неприличное. Я никогда не одевалась неприлично! Не надо оскорблять мою одежду. Этим вы оскорбляете и меня! Вы осознанно взяли в супруги простолюдинку, так имейте мужество это не скрывать! Я не собираюсь изображать из себя знатную особу, не являясь ею по сути.
Шагнув к ней ближе, герцог схватился за ворот её платья и сильным рывком разорвал плечо и всю шнуровку, потом разодрал пояс юбки и отбросил разодранное на части платье в сторону, со злостью рявкнув:
– Теперь ты моя супруга! И знатной особой являешься по определению! Не смей меня позорить! Ясно тебе?!
Стоя напротив него абсолютно раздетая, Миранда гордо развела плечи и небрежным жестом отбросила за спину растрепавшиеся волосы:
– Вы можете заставить меня хоть в таком виде ходить, Ваша Светлость. Это в вашем праве… Только зачем оскорблять ту одежду, которую я привыкла носить, и называть её неприличной, если таковой она не является?
Пристально глядя на неё,
– Кто бы мог подумать… Вы, моя дорогая, умеете выглядеть с достоинством даже раздетая… Никогда такого не видел. Ладно, я погорячился. Это платье не было неприличным, только теперь оно вам не по статусу, миледи, и видеть что-то подобное на вас я не желаю… Поэтому оденьтесь завтра во что-то более подобающее вашему положению. Служанки помогут вам с выбором. Вы можете меня порадовать подобным обещанием?
– Легко. Особенно если сейчас оставите меня и дадите возможность отдохнуть до утра.
– Как вам будет угодно, миледи. Я зайду перед завтраком, чтобы убедиться, что мою просьбу вы не проигнорировали.
– Вы, Ваша Светлость, испортили единственное платье, которое здесь принадлежало мне. При всём желании я теперь не смогу ослушаться вас и надеть что-то не принадлежащее ранее вашей супруге, – Миранда постаралась вложить в голос весь сарказм, на который была способна. – Надеюсь, свой гардероб она подбирала, учитывая и ваши пожелания, и свой статус, и я не рискую навлечь на себя ваш гнев, что бы ни выбрала.
– Чертовка… Вот смотрю на тебя и могу поклясться, что завтра ты наденешь что-то такое, что я прокляну Викторию. Миледи, я сдаюсь, – герцог с наигранной нарочитостью поднял руки, – заранее сдаюсь… Виноват, что испортил ваше платье и столь грубо отозвался о нём. Я молю о прощении и готов заказать десяток других, лишь не надо нарочито демонстрировать всем окружающим, что не желаете соответствовать статусу моей супруги.
– С чего вы взяли, милорд, что я что-то кому-то могу демонстрировать? Я всего лишь необразованная селянка. Что найду, то и надену.
– Я же попросил прощения. Тебе мало?
– Нет, милорд. Это даже слишком много для меня. Вам не за что извиняться. Вы в своём праве и в своём доме. Я принадлежу вам, и вы совершенно спокойно можете мне диктовать и что надевать, и как себя вести. Считать мои платья неприличными, а меня саму невежественной и глупой. Я, если честно, шокирована вашими извинениями и не понимаю их причины.
– Мне не хочется тебя обижать, ты слишком необычная… Ты мне заморскую диковинку напоминаешь, боюсь ненароком сломать, не зная, как работает. Вот скажи честно, что утром надеть хотела?
– Позлить вас хотелось, это правда. Вы правильно просчитали. Но до утра это желание и пройти могло. Да и не знаю я, что носила ваша супруга.
– У неё были вещи, которые нигде, кроме спальни, она не надевала…
– Нет, такое я бы не рискнула надеть, вы зря испугались, Ваша Светлость. Да даже если бы надела, никто, кроме служанок, не увидел бы.
– Ты бы испортила мне настроение перед завтраком, мы бы поругались, потом ты могла отказаться есть… Я подумал, что мне проще извиниться сейчас, чем выяснять с тобой отношения утром.