Сердце ведьмы
Шрифт:
– Что тебе? – спросила тихо, скосив взгляд на хорошенькую служанку, настойчиво её будившую.
– Меньше чем через полчаса завтрак, миледи. Милорд герцог может с минуты на минуту прийти, а вы не вставали даже… – в её глазах плескался панический ужас. – А он велел вам подходящие наряды к завтраку подыскать… А вы не выбрали ничего…
– Успеем, – поморщившись, равнодушно выдохнула Миранда и медленно приподнялась на кровати.
Девушка тут же подала ей халат и помогла надеть.
– Я вчера не видела
– Да, миледи. Меня утром милорд к вам камеристкой назначил. Меня Лидией зовут.
– Камеристка… – Миранда снова поморщилась, в голове неприятной болью отдавалось каждое слово и движение. – Чем ему прежние служанки не угодили? – кивнула на четырёх уже знакомых ей девушек, жмущихся ближе к двери и державших в руках охапки платьев.
– Им не положено вам помогать переодеваться, только если вещи какие подать. Меня специально учили этому, да и происхождение у меня другое.
– Это какое же?
– Я пятая дочь эсквайра Ленгли из Норвиля.
– Понятно… – Миранда тяжело вздохнула, понимая, что заморочки с этикетом уже начались.
– Так какое платье вы наденете к завтраку? – Лидия сделала знак служанкам подойти ближе.
– Вон то, – Миранда ткнула в первое попавшееся платье из кипы, поднесённой девушками.
– Но оно не подходит к завтраку, миледи, у него вырез и короткие рукава, это вечернее платье… – Лидия в замешательстве всплеснула руками.
– Так какого чёрта ты подсовываешь его мне к завтраку?! – головная боль сыграла свою роль, и Миранда перестала сдерживать раздражение.
– Извините, миледи… – тут же испуганно склонилась перед ней камеристка. – Мне просто Его Светлость приказал все платья вам показать.
– Просто, сложно… Ты идиотка, Лидия! Любое подходящее мне подай, и закончим на этом!
– Да, конечно, миледи… Тогда, может, это? – девушка развернула перед ней жемчужно-серое платье с кружевной чёрной отделкой и чёрной шнуровкой.
– Пусть это. Помоги его надеть!
– Да, миледи… – Лидия взмахом руки отправила служанок за двери и начала помогать ей переодеваться.
Когда она заканчивала шнуровать корсет платья, в комнаты вошёл герцог.
– Доброе утро, моя дорогая.
– Здравствуйте, Ваша Светлость. Рада вас видеть, – Миранда чуть присела в лёгком реверансе.
– Не мешайте камеристке, моя дорогая, а то она сейчас вам всё криво зашнурует. В спальне этикет ни к чему.
– Учту, – Миранда постаралась ответить максимально отстранённо, потому что боль с новой силой стала пульсировать в висках.
– А что такое настроение у вас грустное? Что случилось? Даже платье максимально траурное выбрали.
– Почему траурное? Оно же не чёрное…
– Виктория заказала его, когда у неё собачка любимая погибла. И неделю не снимала. Не почувствовать, что платье выражает
– Считайте, что я оплакиваю потерянную свободу и независимость.
– Для вас так значима эта потеря?
– Не то слово, я в жуткой депрессии, и платье единственный способ её хоть как-то выразить, – иронично протянула Миранда, решив немного подыграть супругу.
– Вы огорчаете меня, миледи, – герцог нахмурился.
– Вы предпочли бы, чтобы я скрывала это?
– Конечно же, нет, просто я не понимаю, что может быть хорошего в жизни одинокой беззащитной женщины.
– Хорошее только одно, её никто не будит по утрам, пихая под нос гору платьев, в которой она не разбирается абсолютно, и не требует срочно выбрать что-то подходящее именно к завтраку, а когда она полагается на выбор камеристки, её не обвиняют, что надела она траурное платье, выражающее абсолютно нерадостное настроение. Я, милорд, не привыкла выражать своё внутреннее состояние платьями. Для меня платье – это лишь платье, и не более того.
– Но минуту назад вы сказали абсолютно противоположное.
– Я сказала то, что хотели услышать вы, и только. Но вы почему-то очень этим огорчились, и я оказалась в полной растерянности. Я не знаю, что вам говорить, чтобы в итоге вы были довольны.
Герцог обернулся к Лидии, уже закончившей шнуровать платье и в испуге сжавшейся под его строгим взглядом:
– Ты посоветовала герцогине, какое платье надеть?
– Да, Ваша Светлость…
– Вышла вон.
Герцог сделал нетерпеливый жест рукой, и камеристка быстро выскочила за дверь.
– Почему не сказала сразу?
– Что не сказала? Что ничего не понимаю в том, с какими рукавами должно быть платье, чтобы надеть его к завтраку, или что после того, как вы вчера меня напоили, голова у меня раскалывается, и я еле стою на ногах и мне абсолютно всё равно, что будет на мне надето? Что я должна была вам сказать при этой молодой особе, кичащейся своим происхождением? – выдохнула с раздражением Миранда и тут же пожалела о сказанном. Она ведь решила, что не станет спорить с герцогом, а сама снова ведёт себя как несдержанная идиотка.
– Здорово ты меня приложила. Вот даже, что ответить тебе, не знаю… Хотя знаю, тебе с самого начала надо было сказать, что плохо себя чувствуешь и болит голова, и разговор пошёл бы совсем в другом русле.
– Извините, милорд. У меня действительно она очень болит, и поэтому я не сдержалась. Я постараюсь впредь вести себя более подобающим образом.
– Да ладно… Мне впору самому у тебя извинения просить. Мог ведь и не углубляться в это обсуждение. Но не ожидал именно это платье на тебе увидеть, а потом ты действительно озвучила мои опасения, прям слово в слово.